Император Павел Первый и Орден св. Иоанна Иерусалимского в России - страница 17

. Стать почетным рыцарем мог и некатолик (Шереметев в 1698 году, Павел I с супругой и сыновьями в 1797 году и т. д.). Не принадлежа к Ордену как к религиозной общине, находясь за пределами внутреннего устройства Ордена (подобно Б. Шереметеву, который приехал на Мальту, получил почетный кавалерский крест и отправился домой), почетные рыцари тем не менее были окружены ореолом морального единства с «настоящими» рыцарями и имели право на ношение орденских знаков. Для высокопоставленных и заслуженных почетных рыцарей было возможно получение орденских званий командора и даже бальи, но никакие должностные позиции, никакие реальные командорства и бальяжи за этими званиями не стояли; участвовать в управлении Орденом и его локальными отделениями почетные рыцари не могли.[26]

Орден являлся также обладателем светских, державных прав, в том числе — права обмениваться послами и заключать договоры с другими государствами. Это положение оформилось как следствие длительного обладания Мальтой; но тем не менее суверенитет принадлежал Ордену не как «мальтийскому княжеству», а как общине, союзу рыцарей, объединенных уставом (в основе своей монашеским). Именно в качестве главы госпитальеров, а не в качестве правителя Мальты, великий магистр де Виньякур получил для себя и преемников от императора Рудольфа II в 1607 году титул и права князя (дополненные позднее, по пожалованию Фердинанда II, титулом светлости). Именно поэтому ни потеря Мальты в 1798 году, ни позднейшее закрепление этого положения международными актами не лишили Орден значения субъекта международного права и fontis honorum.[27]

Полнотой гражданских прав в государственном организме Ордена обладали лишь все те же обетные рыцари.

Итак, Державный орден в силу своей державности являлся субъектом светского права, но по собственной орденской природе находился в ведении канонического права и экклезиологии. Эта «смешанность», «двойственность» Ордена (persona mixta) не приводила к раздвоенности благодаря первенству (как историческому, так и юридическому) крестоносно-монашеского начала по отношению к крестоносно-государственному. Поэтому совершенно неправы те авторы, которые из государственного суверенитета, принадлежавшего Ордену, выводят административную независимость от церкви. Напротив: Орден лишь постольку мог пользоваться своими светскими правами, поскольку он был верен церкви.

Таковы были общие принципы существования Ордена. На практике госпитальерский союз к концу XVIII века претерпел сильное обмирщение нравов. Среди иоаннитов обычным было релятивистское отношение к обетам и к духовному наследию основателей Ордена.[28] Открыто пренебрегать монашескими нормами было невозможно; на этих нормах основывалось все существование мальтийского рыцарства с его правами и почестями. Но разнообразные попущения, вызванные человеческими слабостями и политическими амбициями госпитальеров, асе серьезнее влияли на жизнь Ордена, вынужденного нести свое светское бремя. Орден должен был искать и найти новый баланс между духовным и светским началами в своей жизни. Отсутствие баланса было чревато потрясениями.

Вокняжение императора Павла I в Ордене, провозглашенное 27 октября и закрепленное церемонией интронизации 29 ноября 1798 года,[29] никак не может быть сочтено легитимным. Это — не оценка, а констатация. Основания для этого суждения хорошо известны[30] и — хотим мы того или не хотим — неоспоримы. Избрание было осуществлено не рыцарством всего Ордена в ходе законной генеральной ассамблеи, а одним Российским Великим приоратом, к которому присоединили свои голоса некоторые кавалеры других приоратов, оказавшиеся в Санкт-Петербурге. Нечто подобное было совершено при папе Иоанне XXII, когда избрание главы Ордена совершили рыцари, «случившиеся» в Авиньоне. Но тогда это делалось с позволения папы и во исполнение воли только что отрекшегося предыдущего великого магистра. В Петербурге же все делалось самовольно. Более того, перед избранием Павла собравшиеся в России кавалеры объявили низложенным великого магистра Фердинанда фон Гомпеша. Считать такую процедуру низложения юридически корректной немыслимо, так что Павел занял пост, еще не освобожденный предшественником. Необходимо учесть и то, что к октябрю 1798 года Павел I был лишь почетным бальи Ордена, то есть не входил в госпитальерскую корпорацию. Это лишало его права быть избранным на любую из высших должностей Ордена. Наконец, появление православного мирянина во главе католического монашеского ордена имело «необъяснимый» характер. Правда, еще на Мальте в ходе заседания 1 июня 1798 года великий магистр фон Гомпеш и Священный совет Ордена приняли решение о приеме православных кавалеров.