— Я не дерзаю отвечать на такой вопрос, царица. Не любить тебя я должен, а боготворить; ты моя благодетельница, ты осыпаешь меня своими милостями, ты чаруешь своим человеколюбием…
— Оставь возвышенные речи, забудь, кто я. С тобой говорит не императрица, а Зоя, женщина, которая любит тебя. Иногда мне кажется, что ты, может быть, любишь другую, что в твоих объятиях бывает другая, и эта мысль терзает меня. Сядь поближе.
Михаил встал и сел к самой подушке. Зоя прижала его к себе так, что у него начала кружиться голова и мысли путались.
— Посмотри, как бьется мое сердце, когда я с тобою, — продолжала она и положила его руку к себе на грудь. — Любишь ли ты меня, Михаил?
— Люблю.
— Поклянись, что в твоих объятиях не бывает другой женщины.
— Клянусь.
Он не давал себе ясного отчета, говорил ли он правду, или нет. Близость женского тела и запах амбры до того опьяняли его, что он ничего другого не чувствовал, кроме любви к Зое, и совершенно забыл об Анастасо.
— Готов ли ты, Михаил, доказать на деле свою любовь ко мне? — спросила царица, гладя юношу по голове.
— Да.
— Все ли ты сделаешь, о чем бы я тебя ни попросила?
— Все, нет вещи, которой бы я не сделал.
— Так ты должен освободить меня от моего мучителя.
— Кто же этот мучитель?
— Как кто? Царь Роман.
Михаил посмотрел на свою собеседницу умоляющим взором.
— Он мучает меня, — продолжала Зоя, — он оскорбляет меня, я ненавижу его. В первый же день нашего брака он нанес мне оскорбление, которого я не в силах простить, он отверг мои ласки. Я хочу иметь настоящего мужа. Помоги мне, Михаил.
— Чем же я могу помочь тебе, царица?
— Как чем? Подумай сам.
— Не могу сообразить. Что может простой смертный против державного царя?
— Представь себе, что Бог убрал бы Романа.
— Так что же? Это, может быть, было бы хорошо для тебя, царица.
— И для тебя, Михаил.
— Напротив, ведь, новый царь мог бы отправить меня в ссылку, а этот ко мне благосклонен и не видит того, что ему не следует видеть.
Зоя рассмеялась.
— Новый царь? Да кто же им будет? Ты забываешь, что я дочь Константина. Я распоряжаюсь престолом, как мне угодно. Царем будет тот, за кого я пойду замуж. А за кого бы я пошла замуж, если бы умер Роман, как ты думаешь, милый Михаил? — спросила Зоя и страстно поцеловала его.
Михаил как будто начинал понимать, но, все-таки, не решался высказать своей мысли.
— Тебя одену я в порфиру, тебя украшу царским венцом, — шептала Зоя, наклонившись к самому лицу юноши.
Михаил молчал, он не мог говорить от избытка чувств.
— Что же ты молчишь, Михаил? — продолжала царица полушепотом. — Неужели ты отказываешься от собственного блага?
Зоя прижала Михаила к своей груди, поцеловала его и спросила:
— Согласен ли ты сделать то, о чем я попрошу тебя?
— Согласен, согласен! — прошептал юноша, не помня себя.
— Мы будем жить с тобой под одною крышей, никто не разлучит нас, мы будем соединены самим Богом.
— Да, никто не разлучит нас, — как эхо повторял Михаил.
— Мы будем любить друг друга, мы будем утопать в блаженстве.
— Да, да, — говорил Михаил.
— И ты будешь первым человеком во всей вселенной, все покорятся тебе, твоя воля будет выше закона, коленопреклоненные сановники будут целовать твою пурпурную туфлю. Так клянись же, Михаил, клянись, что ты это сделаешь!
— Клянусь!
Замолчала Зоя, замолчал и Михаил. Все смолкло, ничего не было слышно, кроме звуков поцелуев…
