— Собственно говоря, нам надо сделать выбор перед убийством физическим и политическим...
— Знаете что? — зло сказал Платов. — Мне от вас не афоризмы нужны, а дельные советы. Будь я на вашем месте, я бы, конечно, тоже молчал В общем, еду! Иначе завтра мне просто нельзя будет на люди показаться. Что ж! Попробуем и мы на их идее намыть свое золотишко.
Он снова взял со стола трубку радиотелефона и связался с руководством городской телерадиокомпании:
— Приветствую вас! Примите два распоряжения! Первое: немедленно прервать передачи и передать в эфир текст экстренного сообщения: «Как только что стало известно, во время проведения сегодняшнего траурного шествия и митинга готовится покушение на губернатора области Платова». И второе: извиниться за изменение в сетке программ и объявить, что... по просьбе трудящихся оба городских канала будут вести прямую трансляцию с траурного митинга и похорон. Работать не менее чем тремя камерами. Одна камера — постоянно на губернаторе. Всё поняли?
— Но... — смешался директор телерадиокомпании, — простите, Николай Иванович, мы уже не успеем. И это что, серьезно?
— Разумеется, серьезно, — грубо сказал Платов. — И именно поэтому вы должны успеть! У вас же есть дежурный автобус ПТС! Так что, если меня... ухлопают, получите сенсационный материал, так сказать, мирового класса.
— Значит, вы... едете? — почти шепотом проговорил один из его ближайших советников-аналитиков.
Платов не ответил и даже не взглянул на него. Он задумался о жене и дочери. Обе были сейчас дома, в особняке, и вполне могли стать свидетельницами этого крутого шоу. Он позвонил в особняк, коменданту губернаторского дворца.
— Коржиков! Это я! Немедленно, без всяких вопросов — отключить телеантенну на крыше! Немедленно, слышал? Беги и отрубай!
Он вызвал Гущина. Тот вошел очень бледный, с крепко сжатыми губами.
— Не трусь, майор, — сказал Платов. — Ну что, написал? Давай подмахну!
— Никак нет, господин губернатор!
' Передвижная телевизионная станция.
— Ну, и на том спасибо. В общем, так: в темпе тащи мой бронежилет, ну, тот, белый, титановый, и прикинем, где буду я и где будут твои. Все остальное — в твоей компетенции. Блокировать все подъезды, расставить по позициям твоих снайперов. Ну и все, что положено...
— Значит, решили?
— Двум смертям не бывать.
В это время опять тревожно заверещал телефон. Один из ближайших сотрудников Платова поспешно взял трубку и поднял на губернатора растерянные глаза:
— Николай Иванович, это Клемешев. Просит вас...
Платов взял трубку:
— Слушаю, Геннадий Петрович!
— Что-то я ничего не пойму, Николай Иванович... — Он был явно взволнован, встревожен, даже поздороваться позабыл. — Я сам не видел, но мои люди в приемной... Там у нас телевизор... сказали, будто своими ушами слышали, мол, готовится покушение на губернатора... Ахинея какая-то! Так вы будете на прощании? Я сам сейчас выезжаю...
— Да, — сказал Платов, — действительно, поступили такие сведения. Так что хочешь не хочешь, а надо ехать, может быть, лезть под пули.
«Ну вот, — подумал губернатор, — вот ты и попался, мой мальчик! Сейчас кинешься отговаривать, убеждать... »
Но Клемешев молчал. Потом тяжело вздохнул и сказал:
— Не сочтите за лесть, но я всегда уважал вас, Николай Иванович.
— Что это вы обо мне уже в прошедшем времени, а, господин градоначальник? — нервно хохотнул Платов. — Конечно, безумие, в сущности... Вот такой он, наш с вами хлеб... А что бы вы сделали, будь на моем месте?
— Не знаю, — сказал Клемешев. — Честно, не знаю. Но одно точно: где бы вы ни были сегодня, я буду рядом с вами или впереди вас. Пока я мэр этого города, иначе не будет.
— Ну что ж, спасибо, — усмехнулся Платов. — Действительно, я тронут. Значит, до встречи.
Он задумался. Что все это могло означать? Или он с пылу с жару перемудрил и зря погрешил на Клемешева? А значит, и все построения, догадки, озарения, что называется, мимо денег? Или?.. Или этот парень и сам не промах, а уж тем более его меткие снайперы? И при чем тут тогда какие-то чеченцы?..
Пора было ехать.
