Он бежал прямо к горизонту, линия которого, ломаясь, заманчиво изгибалась к небу. Он мог бы проскочить эту границу и продолжить бег — так же легко, как по поверхности планеты, простираясь все дальше, ничего не оставляя позади, кроме себя.
* * *
Заросшая вереском каменистая пустошь, всего мгновение назад тянувшаяся, сколько хватало глаз, стремительно съеживалась. Горизонт сужался, закручивался в воронку. Дэну это ничем не грозило — через несколько секунд посмертный мир WYB-5y превратится в радужный шарик не больше мячика для пинг-понга и исчезнет в своей ячейке, а он, Дэн, окажется в Склепе. Ничего страшного. Если не считать того, что он не давал команды свернуть мир. Дэн перевел пульт в ручной режим, вызвал панель задач, нашел строчку «свернуть» и дал отбой. Небосклон мягко качнулся, и линия горизонта восстановилась. Под порывом ветра по вереску пробежала волна. На ближнем склоне обнажился серый замшелый валун. Через миг все успокоилось, ландшафт вернулся в прежнее состояние. Дэн еще раз проверил программу и убедился в том, что она исправна. Почему в таком случае попытка изменить очертания холмов у самого горизонта вызвала сворачивание мира?
Собственно, ошибка могла случиться — но не в программе дизайна, а в самой основе мира WYB-5y. Это был невероятно ветхий мир. Наверное, один из первых посмертных миров. Его готовила целая команда, в которой он, Дэн, был всего лишь подмастерьем. Тогда никто из них не мог считаться мастером — просто к кибернетикам традиционно немного больше доверия, чем к дизайнерам, поэтому мастерами считались они. В тот момент его творчество было сильно ограничено программными возможностями и довольно небольшой емкостью самого мира. Теперь он исправлял, расширял, корректировал и убивал на это больше времени и сил, чем на создание нового мира. Здешний умерший наотрез отказывался переселиться в другой мир, несмотря на то, что ему пообещали точно такое же дизайнерское решение. Он уверял, что его все устраивает и в этой версии, но неугомонные родственники настаивали на улучшении условий. И Дэн улучшал — насколько позволяла устаревшая матрица и сам старик, который, вопреки его, Дэна, просьбам, обязательно появлялся, останавливался шагах в двадцати, какое-то время молча наблюдал за его работой, а потом, так и не сказав ни слова, поворачивался спиной и уходил прочь.
Сегодня он не появился. И Ден подумал, что работа пойдет веселее без его надзора. Но получилось наоборот. Дэн с тоской обдумывал перспективу вылавливания блох в базовой программе. Этим займутся программеры, но ему придется присутствовать и огрызаться на каждое их замечание о «дизайнерской бредятине», которой он перепоганил их «превосходное программное решение». К слову, эта матрица ни одной минуты не была превосходной, он достаточно с ней поработал и знал ей цену, как никто другой. Но кто его станет слушать? Кибернетикам по-прежнему доверяют больше, чем дизайнерам. И на его разлогую служебную записку о том, что программная база мира не соответствует требованиям, сформулированным в договоре, внимания не обратят. А вот на писульку дежурного программера о том, что неграмотное дизайнерское решение привело к повреждению матрицы…
Дэн выругался сквозь зубы, упал на землю и откатился за ближайший валун. Снова неподалеку громыхнуло, свистнуло и камень, за которым он спрятался, брызнул в стороны мелкой крошкой. Дэну потребовалось мгновение, чтобы понять — кто-то в него стрелял. И удивиться собственному рефлексу. Он никогда не попадал под обстрел, а тело сработало, как часы. Дэн встал и выпрямился во весь рост.
— Какого черта вы делаете? — закричал он. —
Снова выстрел и отвратительный свист. Дэн не без труда подавил желание снова упасть на землю и сжаться в малюсенький комочек. Ничто, происходящее в посмертном мире, не могло повредить ему. Во всяком случае, физически.
Из-за валуна показался покойник. У него в руках было старомодное ружье с длинным стволом — как в фильмах про ковбоев.
— Что вы себе позволяете? — снова крикнул Дэн.
В его голосе отчетливо прорезались истерические нотки.
