Артема начало мутить. То ли от дурмана в питье, то ли от потери крови, то ли от страха, а вернее всего – от всего разом. Старик, сидящий метрах в трех от него, вдруг подался вперед; каким-то образом правый рукав его задрался, обнажив широкий браслет, в центре которого сиял крупный, с голубиное яйцо, драгоценный камень.
Впрочем, исходящий от камня свет, скорее всего, Артему лишь чудился.
Капитанский кристалл не способен светиться, да и незачем ему подобное свойство – это просто рабочий накопитель массы полезных данных.
Навигационных программ, кодов доступа, досье на команду и тому подобных сведений, без которых капитан не капитан, а корабль не корабль.
– Если ты действительно тот, за кого я тебя принял, чужак, – глухо заговорил старик в белом, – тогда до встречи. Если я ошибся – тогда прощай.
Старик перевел взгляд куда-то выше головы Артема и сдержанно кивнул.
Боли Артем не почувствовал. Просто мир вдруг дернулся, накренился, а потом их не стало. И мира не стало, и Артема не стало.
Один из хранителей подобрал отсеченную голову, подошел ко вскрытой полости и швырнул ее в узкую, истекающую соком рубленую щель. Туда же с некоторым трудом пропихнули и обезглавленное тело. Щель обильно полили из бурдюка, откуда еще совсем недавно наливали дурман для жертвы.
– Звени, Высота! – нестройным хором произнесли хранители и на том церемония, если это была церемония, а не просто казнь, завершилась.
Старик в белом встал и направился прочь от главной полости. Двое хранителей тотчас подхватили резное деревянное кресло, на вид древнее-предревнее. Остальные потянулись следом.
Одежда и ботинки Артема остались валяться на траве.
Проходя мимо них старик в белом на миг задержался, с некоторым сожалением повертел в руках складной швейцарский нож, уронил его в ботинок, вздохнул и пошел дальше.
Еще часа через два все до единого хранители покинули Лист. Щель в оболочке главной полости к этому времени уже затянулась, хотя остекленевшему шраму на ее поверхности, наверняка, суждено было остаться надолго.
Лист, покорный ветру, медленно дрейфовал на юго-запад. Соседний, старый, но еще полный жизни и сил некоторое время дрейфовал рядом. Но вскоре после того, как туда переместились четыре десятка летателей в черном и одна корзина под наусами, отклонился в перпендикуляр к ветру и одновременно стал быстро набирать высоту.
Зеленовато-рыжее светило Поднебесья застыло низко над горизонтом. Оно уже не висело неподвижно, уже начало колебаться, постепенно раскручивая извечную сезонную спираль. Южная зима пошла на убыль.
