— Я думала, что интервью — это диалог, а не монолог.
— Поверьте, вы услышите ответы на все свои вопросы, даже на те, которые будут приходить к вам после прощания со мной. Знаете, такое бывает. Переговоришь с человеком, кажется, что больше и сказать-то нечего, а стоит разъехаться, как тут же вспоминаешь, что забыл поздравить его сына с днем рождения и передать игрушку, которая все это время лежала на заднем сиденье. — Он потер руки и вынул из кармана сигареты. — Вы готовы?
Женя в некотором сомнении выложила на стол диктофон, вынула блокнот, вооружилась ручкой и осмотрелась. Ее окружали серые стены, давящие сверху, снизу и со всех сторон. Яичная скорлупа толщиною в метр, и где-то там, за этими ста сантиметрами мертвой тишины — жизнь, троллейбусы, метро, проблемы с такси…
— Корпоративный подарок?
— Что?.. — встрепенулась она и посмотрела на руку. Меж пальцев ее был зажат «Паркер». — Да, шеф нам всем преподнес ко Дню независимости.
— Ко дню независимости чего?
— Ко дню независимости России.
— От кого?
— От… поляков, я полагаю.
— Да, поляки нам всю историю отравили. Представляю, как бы мы жили, если бы не поляки. Он у вас экономный малый, этот главный редактор.
— В чем дело? — обиделась Женя за Боше. — Это перо стоит тысячу долларов.
— Это перо стоит двадцать долларов, изготовлено как раз в Варшаве. Я бы не рискнул делать своим такие подарки, у них утонченный вкус… Тем более ко дню независимости России от Польши.
— Разве у сотрудников компании по производству корма для животных может быть утонченный вкус?
— Скоро вы сами в этом убедитесь, — пообещал Лисин, оценив ершистость гостьи. — Но не будем отвлекаться. Все началось в тот день, когда я приехал на работу, а там меня поджидали все сотрудники отдела продаж во главе с его начальником, Александром Коломийцем…
Утром меня ждал сюрприз. У дверей приемной столпился едва ли не весь штат отдела продаж во главе с его начальником Сашей Коломийцем. Нервное напряжение гуляло по замкнутому помещению, то и дело касаясь меня своим тугим хвостом. Пошарив взглядом, я обнаружил прижатого к стенке толпой Факина.
— Бунт? — уточнил я. — Где плакаты «Лисин, отдай нам наши деньги»?
— Нужно поговорить, Игорь Игоревич, — отказываясь от игривого тона, сказал Коломиец.
— Заходи, — тоном Верещагина произнес я, и Коломиец поплелся за мной.
— Вообще-то, мы все хотели поговорить…
— Я собрания организовываю только раз в месяц. Садись и говори, у меня нет лишнего тайма.
Коломиец очень огорчился, что не удастся поговорить всем, поэтому начал сразу:
— У меня сегодня утром пропала флэшка. У Гудасова сотовый. Все это случилось за два часа. У коллектива вопрос — кто бы это мог сделать?
— В смысле — схерить?
— За пять лет, что мы здесь работаем, кражи случались всего дважды. И оба раза в это утро.
— У вас, конечно, есть свои версии?
— Чтобы понять, почему происходит то, что не происходило ранее, нужно понять, что еще нового случилось из того, что ранее не происходило. Следствие не может возникнуть без причин, а потому нужно искать причину.
Скидывая пиджак, я покосился на него и уселся за стол.
— А ты бы не косил под Фрадкова. Не тяни кота за яйца, говори по делу.
— Из событий, которые мы выделяем в качестве причины, послужившей к краже, главным является человеческий фактор.
Выждав, я постучал пальцем по своим «Лонжин».
— Через две минуты я выставляю тебя за дверь.
— Пришел новый человек, и сразу стали пропадать вещи, — Коломиец понял, что я не шучу.
— Новый человек — это Факин?
— А больше никого не принимали. — И Коломиец, разведя руки, уставился на меня долгим взглядом. Он добился своего: не он говорил, что Факин — вор, я это за него сказал.
— Конечно, это серьезно, Саша, — согласился я, вынул из лотка чистый лист и толкнул по столу к нему. — Будем что-то решать с этим Факиным. Обрисуй-ка мне все в общих чертах.
— И за Гудасова? — вывинчивая перо из колпачка, оживился Коломиец.
Я смотрел и размышлял над тем, скольким людям губит жизнь вот такое выворачивание…
— Ну, если хочешь, и за него тоже. Он же тебе сообщил первому, так?
Через два часа у меня внешняя встреча, потом деловой обед. Но два часа есть, это я Коломийцу сказал, что времени в обрез, чтобы ни он, ни кто-либо другой не заподозрил, что у меня бывает по два часа свободного времени, да еще с утра.
