- Алё, фрукт, - обратился к карманнику Морщинин. - Ты кто такой, чтобы у меня в гостях командовать парадом?
Сметана притих, однако поспешил опорожнить свой стакан. Морж выпил другой, стоявший перед Мишкой.
Зло глянул на Ваську:
- А для закуски я из тебя кишмиш сделаю, понял?
- Хватит базарить, - властно объявил Мишка. - Разойдутся ребята, и нам пора будет в дорогу собираться.
Морж скрипнул зубами, но промолчал. Васька Сметана, убедившись, что все выпито и впереди ничего, кромо сборов в дорогу да возможного дебоша со стороны Моржа, не предвидится, поспешил распрощаться.
- Сему забери, - посоветовал Варакшин.
Сметана послушался. Он зашел на кухню, долго тормошил засыпающего Гордейчука. Семка обвил длинной рукой шею товарища, и они медленно пошли к выходу.
По дороге опрокинули тумбочку, но вышли на лестницу без посторонней помощи.
- У тебя вещи собраны? - спросил Варакшин насупившегося Морщинина.
- С вещами возятся идиоты вроде тебя. Я возьму шмотки, если потребуется, хоть на Северном полюсе.
С белого медведя шкуру сдеру и на себя надену! А сейчас Я хочу водки, тошно мне!
- Не выламывайся. Уже два часа ночи.
- Я хочу пить... Живо марш за водкой!
- Где ее сейчас возьмешь?
- Возьми такси и - в ресторан. Швейцар вынесет, - напирал Морж.
- А почему это я должен ехать? Тебе пить хочется - ты и поезжай в ресторан, - парировал Варакшип.
Он уже начинал подумывать, как бы отвязаться от беспокойного компаньона. Удерживало Варакшипа то обстоятельство, что как-никак он просидел весь вечер за столом, который организовал Морщинин за свой счет, и бро-/ сить теперь его одного было бы не по-товарищески.
Словно угадывая его мысли, Морж подошел к Варакшину и потребовал от него денег.
- А ты свои уже... того? - подняв руку, начал перебирать в воздухе пальцами Мишка.
- Не твое дело. Гони валюту!
- В таком случае ты ничего не получишь.
В мгновение ока Морщинин схватил со стола столовый нож и ударил им Варакшина в бедро. Удар был молниеносным, сильным.
Мишка почувствовал, как теплая струйка крови, неприятно согревая ногу, покатилась к колену. Он с яростью схватил за грудь низкорослого Моржа и толкнул его что есть силы от себя. Тот, пролетев через всю комнату, ударился спиной и головой об стенку и рухнул в угол.
- Сволочь! Привык кусаться, как вредный муравей.
Чуть что - за нож. Я тебя отучу от этого раз и навсегда! - грозился Варакшин.
Рана была небольшая, но требовалось сделать перевязку. Согнувшись, Варакшин проковылял на кухню, снял со стены полотенце и принялся перевязывать рану.
"Это что же, опять тюрьма?" - трезвея, подумал Морж. Сидя в углу, он увидел на вешалке свое пальто.
Вспомнил, что в правом кармане лежит его нож. Он осторожно поднялся, дотянулся рукой до пальто и достал финку. Молча подошел к раскрытой двери кухни. Мишка, стоя спиной к двери, перевязывал бедро. Уже ни о чем не думая, Морщинин прыгнул сзади на широкую спину Варакшина и по самую рукоятку всадил нож между лопаток.
Предсмертный крик вспугнул спавшего за столом Беляшкина. Он замычал во сне, стукнул рукой по тарелке, но поднять голову не смог. А могучее тело Мишки по инерции рванулось вперед. Схватившись левой рукой за штору, он еще сделал попытку удержаться на ногах. Ко вдруг весь сделался дряблым и упал. Широко раскрытые глаза с недоумением глянули на убийцу.
В это время пришла из гостей тетя Дуся. Была она изрядно выпивши.
Полюбовавшись, как пьяный Копейка выделывает по тротуару восьмерки, она зашла в квартиру, улыбаясь.
Морщинин стоял посередине комнаты.
- Мокруху я заделал, тетушка. Помогай концы прятать!..
К утру все было кончено.
8
Небольшой трехэтажный особнячок, где помещалась поликлиника, прятался в тени высоких тополей на тихой улочке. Редкие прохожие здесь никак не могли ускользнуть из поля зрения работников уголовного розыска. Но зато и сами они, не имея возможности затеряться в толпе, останавливали внимание любых посторонних глаз. Бадраков почувствовал это, когда пригревшаяся на солнышке старуха, около которой он прошел в третий раз, смерила его подозрительным взглядом и неожиданно покинула скамейку. Он подошел к Снегиреву и предложил изменить тактику. Когда они разговаривали, старуха обернулась.
