— А то! — Семён кивнул на купюры. — Нервов, правда, нам потрепал — немерено! То у него совсем нет денег, ну, просто по определению, то есть, но не его, а казённые, то бишь командировочные. Короче — ныл, ныл, — в нос прогундел Семён. — Я думал, меня от его нытья наружу вывернет. Представь, и зарплата-то у него не ахти какая, и дома семеро по лавкам кушать просят, и матушка такая больная, что чуть ли не при смерти, и вообще, он неместный, кто бы ему самому помог по причине крайней нужды.
— А ты как думал? С деньгами-то расставаться никому неохота. — Тополь отхлебнул изрядный глоток пива. — Вон, далеко ходить не надо. — Он кивнул на стенку. — Как прощаться с деньгами, так у Лидки гипертонический криз начинается — до того жаба душит.
— Привыкла она, что ты к ней жить перебрался?
— Да как тебе сказать… — Леонид многозначительно пожевал губами. — Иногда — ничего, недели две тому назад даже заводила разговор, чтобы вроде как замуж за меня пойти. А иногда — вся надуется, как мышь, напыжится, того и гляди, скалкой по хребту приложит. Я думаю, была б её воля, вышвырнула бы она меня из своей квартиры как миленького.
— А ты что, правда, что ли, надумал на ней жениться? — понизил голос Семён и с опаской покосился в сторону большой комнаты. — На фиг она тебе сдалась? Щи готовит, носки стирает — и ладно.
— Понимаешь, какое дело… — Тополь сощурился и улыбнулся одной стороной рта. — Квартирка, в которой я сейчас живу, неприватизированная. Если поставить штамп в паспорт, пожить вместе, к примеру, годок-полтора, а потом приватизировать всё это добро, то как ни верти, а совместно нажитое имущество получается. А если старенький жигулик продать, а новенький купить, только опять же вовремя, так какая разница, на чьё имя он будет зарегистрирован?
— Ох ты!.. — Семён коротко выдохнул и, выражая своё одобрение сообразительностью отца, чуть слышно цокнул языком. — У тебя, пап, не голова, а Дом Советов. И как же ты думаешь всё это провернуть?
— Как?.. — Неожиданно Тополь осёкся на полуслове и замолк. Застыв, он какое-то время напряжённо прислушивался к звукам, доносившимся из комнаты. — Давай об этом поговорим как-нибудь в другой раз.
— В другой так в другой, — понимающе кивнул Семён. — Ладно, пап, уже совсем поздно, мать там небось икру мечет. Я, пожалуй, пойду. — Протянув руку, он пододвинул деньги к себе, аккуратно сложил их в стопочку и собрался убрать её в карман, как вдруг услышал: — Не стоит так торопиться.
Мягкий голос Леонида заставил Семёна поднять глаза. Рука с деньгами застыла в воздухе.
— Ты о чём?
— Разве порядочные люди так поступают? — Леонид растянул губы тонкой резиночкой и укоризненно посмотрел в глаза сына.
— Прости, я не понял… — Семён удивленно уставился на отца.
— Что ж тут непонятного? Ты оказался в трудной ситуации, я помог тебе советом, и не только советом… — Он сделал многозначительную паузу.
— Что ты этим хочешь сказать? — Стопка денег в руках Семёна дрогнула.
— Я хочу сказать, мой дорогой, что жадность — не лучшее человеческое качество. Даже Бог, который, как известно, на ветер слов не бросал, говорил, что люди должны делиться.
— Делиться? — Семён улыбнулся одними губами. — Пап, а это ничего, что я твой сын?
— А при чём здесь это? — совершенно спокойно поинтересовался Леонид.
— Ну как же… — Семён опустил руку с деньгами, но в карман убрать их не посмел. — А как же отцовские чувства и всё такое?
— Давай не будем путать божий дар с яичницей. Ты сегодня заработал денег, и заработал очень даже неплохо, но без меня ты этого сделать бы не сумел, а значит, часть того, что ты заработал, по праву принадлежит мне. Разве не так?
— Так-то оно так… — Семён посмотрел на согнутые пополам купюры и нервно дёрнул щекой.
— Тогда в чём дело?
— Ты же знаешь, как мне нужны деньги.
— Покажи мне хоть одного человека, кому бы они не требовались, — усмехнулся Леонид. — Мальчик мой, деньги не нужны только дуракам и святым, а в нашей семье ни тех ни других сроду не было.
— Но ты же знаешь, что произойдёт, если через неделю я не соберу всей суммы. — Семён подкупающе улыбнулся. — Между прочим, Станислав тоже участвовал в этой авантюре, но в отличие от тебя вошёл в моё положение и не стал требовать своей доли.
