— Какая ревность? — горячо возразила бывшая жена. — Мне бы ноги унести! Трошкин — натуральный псих! Внешне это незаметно, на людях он держится. Но когда мы остаемся наедине… Видел бы ты его перекошенное лицо, безумные глаза! Он успокаивается, только когда выпьет. А пьет он почти каждый день. Похоже, у него развивается алкогольный психоз!
— Трошкин никогда не слыл трезвенником. Это тебя не остановило, когда он ухлестывал за тобой.
— Все творческие люди пьют…
— Не все, — отрезал Илья. — Ну да ладно. Не люблю читать нотации взрослым тетям. Если ты рассчитываешь переселиться ко мне и возобновить отношения, то зря. В одну реку дважды не войдешь.
— К прошлому возврата нет, и никаких надежд я на тебя не питаю. Но мне больше не к кому обратиться! Друзья у нас с Трошкиным общие, они ему все доложат. Личных подруг я давно растеряла. Родня далеко. Куда мне деваться?
— В моей двушке одному тесно, не то что вдвоем. Да и отвык я от тебя, Маша.
— Я не претендую на твою квартиру, — жалобно проговорила она. — Мне бы забраться куда подальше от Москвы. В деревню, к примеру. Помнишь, ты ездил рыбачить в Киреевку?
— Ничего себе! — поразился Илья. — Ну и память у тебя!
В подмосковной Киреевке он перед женитьбой приобрел по бросовой цене старый домишко, подлатал крышу, починил забор и убегал туда от городского шума, — посидеть с удочкой на берегу реки, побродить по лесу, помахать косой во дворе. На природе приходили в голову креативные идеи, которые потом Илья успешно реализовывал на телевидении.
— Можно мне там пожить с недельку?
— В деревне? Ты серьезно?
— Тебе жалко пустить меня в какую-то несчастную халупу? — обиделась бывшая супруга. — Или ты построил на ее месте крутую дачу и возишь туда своих телочек?
— Увы, пока руки не дошли. Довольствуюсь тем, что есть. А на улице — зима, между прочим. В халупе, как ты выразилась, — печное отопление, вода в колодце, туалет во дворе. Дрова я заготовил, но…
— Мне все подходит, — перебила Маша. — Когда ты меня отвезешь? Завтра получится? Я соберу вещи, пока Трошкин на работе. Умоляю, Самбуров, никому ни слова! От этого зависит моя жизнь!
Илья на минуту потерял дар речи. Неужели, перед ним та самая изнеженная и капризная фифа, для которой комфорт превыше всего? Она согласна тащиться к черту на кулички, жить в холодном доме, топить дровами и мыться в тазике?
— Я тебя не узнаю…
— Ты просто не понимаешь, что за человек Трошкин. Он способен на любое зверство.
— Не нагнетай, — покачал головой Илья. — Твой сожитель неисправимый бабник, но не убийца. Зачем ему вешать на себя мокруху?
— Я потом тебе объясню, по дороге в Киреевку…
Ирина обрадовалась приходу Ани и предложила выпить чаю.
— Мне кофе, если можно, — попросила девушка.
В квартире царил полумрак, даже в кухне свет был тусклым. Хозяйка включила кофемашину, и ее лицо омрачила печаль.
— Этот агрегат муж покупал, — обронила она. — Здесь многое напоминает о нем. Я хотела бы сменить место жительства, но не в силах заниматься продажей. В Верданске мне тоже было тяжело. Спасибо тебе, что разделила мое одиночество в усадьбе и теперь продолжаешь навещать.
— Пустяки.
Ирина была одета в шелковый домашний костюм, русые волосы она собрала в пучок на затылке. Все в ней дышало вкусом и элегантностью. Аня пыталась ей подражать, но ее гардероб не соответствовал безупречному образцу стиля, который она видела перед собой.
— Валерий Михалыч предложил мне главную роль…
— Вот, как? — обрадовалась Ирина. — Поздравляю!
— Он бы ни за что меня не взял, если бы не ваша протекция.
— Я просто замолвила за тебя словечко. Ты молода, красива и талантлива. Не упусти свой звездный час! Когда-то и я мечтала сниматься в кино, но замужество помешало. Впрочем, я ни о чем не жалею.
Ее глаза покраснели, и она поспешно смахнула с ресниц непрошеные слезинки.
— Тебе кофе со сливками или без?
— Я люблю черный, — сказала Аня, с завистью наблюдая за горделивыми, плавными движениями Ирины. Даже горе ее красило и придавало особый шарм.
Хозяйка поставила на стол печенье, конфеты и тонко нарезанный сыр. Гостья запихнула в рот ломтик и принялась жевать.
