— Ничего определенного! — ответил командир, бросаясь на диван и приглашая жестом Сэнт-Клера. — Но мне это показалось странным после моего сна, который я видел в эту ночь.
— О, сон? — улыбаясь, перебил мичман.
— Не смейся! — воскликнул лейтенант. — Я конечно тебе не буду рассказывать мой бред, несомненно, навеянный бессознательным воспоминанием о пессимистических словах капитана Лекербалека. Но сейчас перед тем, как тебя позвать, я только что разобрал данные эскадре с адмиральского броненосца сигналы.
— И что же это были за сигналы?
— Совершенно неожиданные! Он приказал готовиться к выходу, держать машины под паром, и зарядить метательные трубы торпедами.
— Ого! — подскочив, воскликнул Сэнт-Клер. — Но может быть это готовятся только контр-маневры!
— Возможно! Тем не менее слушай! Все суда берут свой полный комплект угля, так что весь военный запас его в Вильфранше, заготовленный лишь какой-нибудь месяц, уже израсходован сполна.
— И у нас трюм уже полон? — с любопытством спросил Сэнт-Клер.
— Да! Так как приказ об этом дан был в шесть часов утра.
— Ах, черт возьми! — выругался пораженный мичман. — Но ведь это очень серьезно! Надо было меня разбудить!
— Гм!.. Ты так хорошо спал! — проговорил со своей доброй улыбкой Сизэра; — да мне тебя было и не нужно… Наконец…
— Как, это еще не все?
— Нет! Слушай дальше. Квартирмейстер ездил на берег запастись овощами и свежим хлебом и привез необычайные слухи… Но это так неопределенно, так кажется странно; и сам он так мало уверен…
— Да говори же, что? — нервно перебил Сэнт-Клер.
— Вот что! По-видимому, сегодня в 5½ часов утра с башни Эйфеля пришел к адмиралу какой-то приказ министра… другая телеграмма пошла в Бизэрту. Не знают, что в них говорилось. Но по слухам — всюду мобилизация, в Бизэрте, в Тулоне, в Рошфоре, и в Бресте и в Шербурге.
— Но ведь это же война?
— Очевидно! Во всяком случае вчерашнее международное положение не давало повода этого предвидеть.
Командир замолчал, с колебанием он потом положил руку на плечо своего приятеля и глухо проговорил:
— Хочешь знать мое настоящее мнение?
— Говори!
— Я думаю, что тут — первое осуществление угроз Неизвестного.
Сизэра был так бледен и так серьезен, и слова его звучали с такой силой убеждения, что вечно скептический Сэнт-Клер даже не помыслил улыбнуться. Но все-таки, пожав плечами, он машинально воскликнул:
— Ну вот тоже!
В дверь три раза стукнули.
— Войдите!
— Командир, — произнес вошедший матрос: — сигнал от адмирала!
Оба офицера быстро вскочили и бросились на мостик. Сэнт-Клер захватил морской бинокль.
Рейд Вильфранш представлял собой дивное зрелище. Причаленные к мертвым якорям сорок шесть судов эскадры — броненосцы, крейсера, истребители, контрминоносцы, миноносцы, подводные лодки — казались на ровном синем фоне моря огромными и изящными шахматными фигурами. К ясному небу, с которого сверкало великолепное и веселое солнце, подымались столбы дыма, извергаемого черными трубами судов. Несколько позади «Циклона» расстилался живописный амфитеатр Вильфранша, с его залитыми светом розовыми, белыми и темными домами. И полнейшая тишина царила над этим чудным пейзажем.
Сизэра, Сэнт-Клер и матрос прошли на перед миноносца и все трое вперили глаза на колоссальный броненосец, который стоял почти в центре эскадры. То был «Patrie», и на нем главный адмирал держал свой флаг командующего средиземным флотом.
— Записывайте! — приказал матросу командир.
Но тот уже был готов и держал в одной руке тетрадь, в другой — карандаш.
И с каким-то тяжелым предчувствием, со смутным беспокойством, с неопределенной боязнью, которая давила сердце и заставила бледнеть лица, оба офицера и их подчиненный ждали адмиральских сигналов.
Неужели и они будут говорить о Неизвестном?
Сэнт-Клер направил свой бинокль.
На соседних миноносце, истребителе и подводной лодке тоже виднелись офицеры в такой же позе в готовности принимать приказ, возвещенный с адмиральского корабля.
Вдруг на одной из мачт броненосца, видно было, как взвилась целая вереница самых разнообразных флагов: квадратных, продолговатых и треугольных. Эти сигналы стали быстро менять свое расположение или же исчезали совсем, и на смену им появлялись новые флаги.
