Кешенька, милый, горе‑то какое, что ж делать‑то нам, ведь убьют нас с тобой, схватят, мучить будут, а потом точно убьют, — заголосила Алевтина и залилась потоками слез, припав к груди Иннокентия.
Тот, явно стыдясь этого спонтанного взрыва эмоций, крепко обхватил ее за плечи и строгим голосом сказал:
— Успокойся, Аля, подумай сама, кто нас на этом острове найдет? Аристарх помер, а где мы, никто не знает. Может, мы в его взорванном доме смерть свою и нашли!
Именно так все и подумают, — авторитетно поддержал его Савелий. — И потом, нечего зря панику сеять. Феликс Андреевич — человек осторожный и предусмотрительный. Вы теперь под его защитой, да и я не лыком шит.
Казалось, тон Савелия и его слова убедили Алевтину — она перестала голосить и рыдать, только еще немного повсхлипывала. Видно, и в ней глубоко засел страх перед Молокановым, который регулярно угрожал Иннокентию и женщине скорой и жестокой расправой.
После эмоционального выплеска Алевтины Широши выглядел немного сконфуженным — он привык иметь дело с сильными, разумными людьми, умеющими управлять своими чувствами, а потому, похоже, реакция простой деревенской бабы была для него в диковинку. Вытирая слезы, устыдившаяся Алевтина убежала в дом.
Испытывающий смутное чувство досады, Савелий обратился к Широши:
— Вы бы лучше не темнили, как обычно, по поводу каких‑то неясных, но страшных угроз, исходящих от всесильных противников, а объяснили бы толком, что к чему и почем. А то в результате своими недомолвками девушку до слез довели!
От мимолетной сконфуженности Широши не осталось и следа:
— Я давно вам обещал, Савелий Кузьмич, рассказал подробно, кто нам с вами противостоит.
— Обещать‑то обещали, но так ничего и не рассказали! — с очевидной иронией подхватил Савелий.
Раньше у нас были другие неотложные дела, и я не хотел отвлекать ваше внимание, Савелий Кузьмич. Теперь настало время. Я все расскажу вам сегодня вечером после ужина, — строго объявил Широши и внятно добавил. — Разговор у нас будет чисто мужской.
Понятно, — выдохнул все еще немного смущенный поведением Алевтины Иннокентий.
Не произнеся более ни слова, Широши легко поднялся из низкого плетеного кресла и отправился на причал.
Чтобы убить время до ужина, Савелий предложил провести небольшую экскурсию по обжитым частям острова. Водоплясов кликнул Алевтину, которая с радостью присоединилась к ним.
Не миновали они, естественно, и вольер с морскими свинками. Водоплясова на кресле закатили внутрь, и Савелий с какой‑то глуповатой и необъяснимой ревностью наблюдал, какой восторг у зверюшек вызвало появление Иннокентия. Они буквально впали в радостную истерику — пища и урча, прыгали вокруг кресла, пытались забраться на колеса, но скатывались вниз и лезли снова. Успокоились они только тогда, когда Савелий посадил их на колени к Иннокентию, где они уютно устроились, преданно глядя на него блестящими глазками–бусинками. На Алевтину, которая спросила Савелия, кусаются ли они, свинки не обратили ни малейшего внимания.
Савелий крикнул по–английски проходившему мимо Раму, и скоро темнокожий малый в шортах принес бананы, плоды манго и папайи и преданно любимые свинками простые свежие огурцы. Иннокентий с удовольствием покормил зверюшек, которые после еды доверчиво задремали у него на коленях.
В тени на листьях спали два маленьких пушистых комочка. Показывая на них Иннокентию и Алевтине, Савелий сказал:
— Вон, видите, там детишки их дрыхнут.
— Ой, какие маленькие, какие пушистые, — заверещала Алевтина, хотя вряд ли могла толком их рассмотреть, и вдруг потупившись, тихо сказала:
— Нам бы с тобой, Кешенька, тоже маленького завести.
Иннокентий строго взглянул на нее:
— Сам черт вас, баб, не поймет! То ты меня хоронишь, то через пять минут детей хочешь. Если со мной что случится, кто вас с дитем кормить‑то будет?
Я много детей хочу, штук пять, — словно не слыша ответа Иннокентия, сообщила Алевтина.
Ты вот что Аля, пойди‑ка погуляй, у меня с Савелием мужской разговор будет.
Алевтина безропотно покинула вольер и направилась к океану. Савелий недоумевал, что за секрет Водоплясов собрался с ним обсуждать. Повертев головой и убедившись, что кроме свинок рядом никого нет и никто их не может услышать, тот вполголоса спросил:
