Неправда все также мягко возразил Савелий. — Имена героев живут вечно… Спи, мой друг. До встречи.
Это были последние слова, которые услышал Захар, тихо испустивший дух, улыбаясь под смиренную монашескую песнь.
Савелий поднял икону и хотел было подойти к монахам. Но песнь внезапно смолкла.
И воцарилась по всей земле удивительная тишина — звонкая, чистая, святая. И разверзлись небеса, и в полнейшей тишине на одно лишь мгновение смогли люди узреть лик Того, к Кому обращаются каждый день, в минуты горя и радости.
Лишь единый миг длилось это счастье. Затем икона в руках Савелия засияла чудесным светом. Она источала невыносимый жар. Савелий инстинктивно выпустил ее из рук, но она так и осталась парить в воздухе, повинуясь законам, о которых человеку знать не дано.
И медленно, очень медленно чудотворная икона Софийской Божией матери вознеслась сначала над двором монастыря, затем над всей равниной и редколесьем, затем — над всем русским севером, а затем — и над всей Богом благословенной Россией.
Икона пропала с глаз, и небеса затворились, приняв ее.
При виде святого лика, остатки бандитской шайки Малюты пали ниц, пораженные величием святости. В слезах они думали о ничтожности собственной жизни. И в состоянии крайней жалости к себе самим они, бросая оружие, покинули окрестности монастыря и разбрелись куда глаза глядят. С тех пор их не видел никто.
Отец–настоятель, стоя на ступенях скромной монастырской церкви, промолвил:
Небесам принадлежащая, в небеса да ушла святая чудотворная икона Софийской Божией матери. Но она не исчезла! Она всегда с нами, как наша вера. Врагу — гореть, а нам — жить!
Истинно так! — сказал Савелий, уважительно глядя на отца–настоятеля, который размашистым жестом осенил его крестом…
