Джеймс Кук известен нам как величайший мореплаватель, но… Но как человек он нам почти неизвестен. Его английский биограф пишет: "Мы знаем о Куке все и в то же время ничего".
Двадцать три года, почти половину жизни, Кук день за днем методично вел подробнейший дневник. Он описывал погоду и корабельные работы, отмечал смены вахт. Дневник дает исчерпывающее представление о том, что делал Кук, но не о том, что он думал, каким он был.
Шестнадцать лет он состоял в браке с Елизабет Беттс. Но в дневниках ее имя не упоминается ни разу, а в известной биографам личной переписке лишь дважды, да и то вскользь. Имена шести детей ни в дневниках, ни в письмах не упомянуты ни разу. Известно только, что трое из них умерли в младенчестве, трое — в детстве.
Английский биограф Элистер Маклин пишет: "Уберечь от чужих глаз свою личную жизнь — для этого требуется немалое искусство. Однако Кук преуспел в этом".
О его родителях мы знаем только, что оба они были батраками-поденщиками на ферме в Йоркшире. Лет с шести батрачил и Джеймс.
В 1745 году (было ему неполных семнадцать) Кук перебрался в соседний городок, стал учеником бакалейщика. Лавка стояла на самом берегу моря, в шторм волны лизали ее порог.
Хотелось бы сказать, что море манило Кука. Но, возможно, дело обстояло проще: море сулило более обеспеченную жизнь.
Осенью 1746 года он поступил юнгой на кэт — судно, которое перевозило уголь. Кук побывал в Норвегии, Голландии, в портах Балтики, в частности в Санкт-Петербурге. В промежутках между рейсами юный Джеймс — это можно утверждать достоверно — целиком поглощен чтением и самообразованием. Он занимается штурманским делом, математикой и астрономией. Через девять лет судовладельцы предлагают ему должность шкипера на кэте. О чем еще может мечтать сын батрака? Но Кук по не известным нам причинам отказывается. В двадцать семь лет он добровольно поступает матросом на военный корабль. Почему? Здесь можно строить любые предположения.
Считалось, что матросская служба хуже каторги. Да так оно и было. Матросы жили в тесных кубриках, питались галетами и солониной, их секли за малейшую провинность, за неповиновение обрезали уши или… протаскивали под килем. На кораблях свирепствовали цинга, тиф, желудочные заболевания. Известно, что в боях за время Семилетней войны (1756 — 1763) погибло всего 1512 английских моряков. Болезни унесли еще пятьдесят тысяч жизней!
Воистину матросская служба была хуже каторги! Не многие шли служить на корабли Ее Величества по своей воле. Чаще вербовщики спаивали простаков в портовых тавернах и доставляли на борт "добровольцев" в мертвецки пьяном виде.
Кук стал матросом действительно добровольно…
И вновь постепенное продвижение по службе: подштурман, боцман, штурман. Кук говорил, что протащил себя ("I dragged myself…") через все виды морской службы.
Во время Семилетней войны Кук участвует в осаде Квебека. Он уже штурман, ему поручено составить карту реки Святого Лаврентия. И под огнем французских пушек он ведет промеры, вновь и вновь расставляет вехи на фарватере.
После войны — гидрографическая съемка Ньюфаундленда и Лабрадора. Долгие пять лет. Любимая, но утомляюще однообразная работа: сотни миль промерных галсов, тысячи, десятки тысяч пеленгов. И результат — новые и новые карты. Прекрасные карты, добавим. Лоциями Ньюфаундленда и Лабрадора, составленными в 1763 — 1767 годах, пользовались потом на протяжении столетия.
Способности и талант Кука давно замечены, его считают лучшим штурманом флота. Но…
Но Куку уже тридцать девять лет, а он все еще унтер-офицер. По мнению лордов Адмиралтейства, только джентльмен может быть офицером, а джентльменом нужно родиться, но нельзя стать.
Определение местоположения корабля в открытом океане в то время продолжало оставаться очень трудной задачей. Зачастую какой-нибудь остров открывали, наносили на карту и… снова "теряли" на многие десятки лет.
Англия вела тогда напряженную борьбу с Францией за новые колониальные владения. Ясно, что подобные "потери" никак не устраивали лордов Адмиралтейства. К их возмущению, кругосветная экспедиция, во главе которой был поставлен Джон Байрон, дед великого английского поэта, закончилась фактически безрезультатно. Байрон полностью потерял ориентировку в океане и, как пишет английский автор, "вернулся домой по чистой случайности, не открыв ни одного острова".
