– Я могу убить тебя лишь за одно то, что ты назвал меня лжецом! – взревел Хрогнир, однако Санёк сообразил: если вместо того, чтобы дать команду атаковать, ярл всего лишь грозится, значит, и ярость – наигранная.
– Так убей! – предложил здоровяк, подбрасывая и ловя меч. – Вот он я! Решим дело поединком!
– Поединком? Да ты никак рехнулся, Бьернсон? – Хрогнир засмеялся. – Я – ярл, сын и внук ярла, а ты в детстве пас коз, как какой-нибудь трэль. К тому же на одного твоего доходягу приходится трое моих хирдманов. А теперь скажи, Бьернсон, что мешает мне убить твоих людей и тебя заодно, а затем взять все, что мне понравится?
– Страх перед местью Харальда-конунга, я думаю, – предположил здоровяк. – Иначе бы ты уже напал, а не чесал языком, как баба у источника.
– Хочешь сказать, что я – баба? – вкрадчиво поинтересовался Хрогнир-ярл.
– Я так не сказал. Я сказал: как баба, но не назвал тебя бабой. Согласись, тут есть разница. Вот если бы я действительно назвал тебя бабой, Хрогнир-ярл, тогда…
– Довольно! – взревел Хрогнир.
«Здоровяк издевается, – сообразил Санёк. – Чувствует, что ярл не рвется в бой, и провоцирует. Интересно, зачем? Хотя это как раз понятно: хочет поединка. Думает: в драке хирд на хирд – шансов никаких, а так – кто знает? Этот Олаф выглядит опасным бойцом. Вон как мечом играет. Да и покрупнее Хрогнира».
– Берсерки Харальда подло напали на меня и ограбили! И за эту подлость кто-то должен ответить! Ты, Олаф, человек Харальда. Ты и ответишь. Боги – свидетели, эту распрю начал не я, а люди Харальда! Я в своем праве! – Ярл шагнул назад, и строй расступился, готовясь его принять.
– Эй, погоди! – закричал Олаф встревоженно. – Я ничего не знал о берсерках. Ты уверен, что это были люди Харальда-конунга?
– Драккар, полный волков Одина! – рявкнул Хрогнир. – У кого еще, кроме Харальда, есть столько священных безумцев?
– Но ты ведь не знаешь точно! – настаивал Олаф. – Послушай, Хрогнир-ярл! Я приношу извинения за то, что говорил с тобой неучтиво. Будь снисходителен, и я заплачу виру за свои слова и окажу тебе гостеприимство.
– Быть посему! – согласился Хрогнир.
Махнул рукой – и строй рассыпался. И строй местных – тоже.
Драка, к некоторому огорчению Санька, не состоялась.
Впрочем, огорчался только Санёк.
– Этот Олаф дерется так, будто и впрямь папаша его – медведь. Может и в священную ярость впасть. Тогда вообще туши свет. Схватись Олаф с Хрогниром один на один – еще неизвестно, кто бы победил, – пояснил Саньку Сергей Лис. – И в общем бою нам бы пришлось нелегко. У Олафа – трое сыновей. Все – под стать папаше. Вон они стоят, сам видишь. Если б отец их Харальду не присягнул, они бы не землю пахали, а Лебединую Дорогу викингов. Многие из здешних – такие же. Знают, как выпустить человеку кишки. А у нас больше половины бойцов – зелены, как травка по весне. Победить-то мы победили бы, но треть румов на драккаре бы опустела. А так и до боя не дошло, и оба они, Олаф и ярл наш, честь сохранили.
Потом был пир. И на этом пиру, а вернее, после него Санёк умудрился вляпаться по полной программе. Причем не по собственной инициативе.
Есть такая примета: чем больше викинг выпьет пива, тем чаще его тянет на свежий воздух.
Пива Санёк выпил изрядно. Но ориентацию в пространстве сохранил и даже ухитрился выиграть соревнование по метанию ножей. Впрочем, невелика заслуга. Настоящие герои участия в нем не принимали. Герои метали топоры. И копья. На куда большее расстояние и с куда большим уроном для мишеней. Копья, впрочем, метали не только в мишень, но и друг в друга. Расходились на дистанцию шагов в тридцать и метали. По очереди. Один кидает, второй ловит. Задача еще та, учитывая, что на таком расстоянии копье запросто пробивало и доспех, и тушку внутри него. И щит, если его «ставили» неправильно. Однако пострадавших не было.
В метании топоров первое место занял головорез по имени Кнут Костедробитель. Старший сынок Олафа Бьернсона. Чрезвычайно наглый бугай. Вздернутый кверху кончик мясистого носа вкупе с толстенной шеей и махонькими глазками придавали хозяину отчетливое сходство со свиньей. Хотя острить на эту тему никто не рисковал. И задирать старшего Олафсона – тоже. Он сам задирал других. Громко и обидно.
