— На нем тавро Серого Замка. Всякого, кто попытается продать коня с таким клеймом, повесят на городской стене.
Взгляд его скользил по обочине, выискивая подходящее место. Наконец он кивнул Румите, чтобы сворачивала с дороги.
На пригорке неподалеку от ручья норлок снял плащ и бросил под невысокой сосной.
— Поставь сюда тележку, — велел он. — Сегодня дальше уже не пойдем.
Румита оглянулась на пустынную дорогу, убегающую в темные холмы.
— Последнее время люди стараются не пускаться в путь в одиночку, — пробормотала она.
— Что так? — Сульг достал остатки хлеба, лепешки, завернутые в листья лопуха, и ворошил тряпье в тележке, пытаясь отыскать горшочек с медом.
— Из-за вир. — Румита настороженно обернулась, ей показалось, что в кустах кто-то прошмыгнул. — Поэтому все выезжают рано, чтобы добраться до постоялого двора засветло. А если нет, то стараются ехать большой компанией. Виры тогда боятся нападать.
Сульг с сомнением покачал головой. Он отошел к сосне, уселся на расстеленный плащ и задумался, медленно разворачивая завернутые в листья лепешки.
— Виры не нападают на людей, — произнес он наконец. — Никогда не слышал об этом.
— Может быть, — сказала Румита. Глаза ее блеснули: страх перед вирами пересилил в ней страх перед норлоком. — Может быть, сто или двести лет назад так и было, они не нападали! А сейчас совсем другое говорят! И кто его знает, почему они покинули Мглистый край?!
— Понятия не имею, — признался норлок, — Но нападать на кого-то… не похоже это на вир…
Он снова погрузился в раздумья, пытаясь разобраться в том, что происходит. Виры, почти полностью исчезнувшее племя магов-оборотней, бродили возле границ Мглистой земли, удерживаемые там силой чужой магии. Но агрессивности, присущей оборотням, у вир никогда не было и в помине…
Румита пристально смотрела на норлока.
Она очень хорошо помнила это лицо: жесткую линию губ, темные сдвинутые брови и хмурые серые глаза. Даже сейчас, год спустя, по спине бежали мурашки, стоило только вспомнить тот ужасный день, когда она оказалась в покоях Великого норлока и он смотрел на нее равнодушным ледяным взглядом.
А сейчас — можно ли верить его словам? Отпустит ли он ее живой? Что для него чужая жизнь?
Румита опустила глаза. Снова мелькнула в голове мысль: а что, если опередить? Убить первой? Девушка закусила губу, размышляя, потом тихонько вздохнула: ей еще не приходилось лишать кого-то жизни. Наверное, не так-то легко… Это не курицу зарезать… Нечего и пытаться!
Она переступила с ноги на ногу и раздосадовано дернула плечом.
Сульг бросил на нее проницательный взгляд.
— Ну, гадалка Румита, — произнес он, и девушка подняла удивленные глаза, ей показалось, что норлок улыбнулся. — Теперь, после того, как ты решила не убивать меня спящего, пожалуй, пора устраиваться на ночлег.
— А если ночью нападут виры? — Девушка испуганно посмотрела на темные кусты. — Или какая-нибудь нечисть? Спать под открытым небом — значит, притягивать к себе упырей. Это все знают. Или мертвецов. Ночью они вылазят из своих могил и…
— Каких еще упырей?! — с досадой отозвался Сульг, роясь в тележке. — Бояться надо живых, а не мертвых. А виры… ну, гадалка Румита, у тебя же есть оружие. Сможешь защититься в случае чего.
Румита онемела.
— Ты это о … О чем говоришь? О дорожном посохе? — Она бросила взгляд на посох, купленный в лавке старьевщика, он валялся возле тележки. — Я не очень-то умею с ним…
— Я говорю о ноже, о том самом, что ты прячешь на поясе с тех самых пор, как вышла из Брера, — невозмутимо произнес норлок. Он отыскал холщовую сумку и вытряхнул пару кремней.
Глаза Румиты расширились.
— Откуда ты знаешь? — еле слышно спросила она.
Сульг усмехнулся:
— Заметить нетрудно. Я все ждал, когда ты решишься пустить его в ход. К счастью, у тебя хватило ума не делать этого.
Он бросил ей кремни:
— Собери хворост и разведи костер.
Девушка кивнула. Однако стоило Сульгу сделать шаг в сторону, как она вскочила на ноги:
— Куда ты?
— За водой. Неподалеку ручей, а у меня есть фляжка.
Румита смерила взглядом расстояние до ручья, потом оглянулась назад, на темнеющие кусты:
