Норлок прищурил глаза, оглядывая дорогу, что тянулась меж холмов, делала поворот, оставляя в стороне поселки и большие деревни, и бежала дальше, теряясь в пустынной и дикой местности. В тех краях лишь возле караванных путей попадались маленькие поселения, да изредка встречались пастухи-кочевники, перегоняющие огромные стада коз и овец. Заброшенной дорогой пользовались редко, но если патруль вздумает прочесать все дороги до Шармиша, о ней, конечно, вспомнят.
Румита брела рядом, спотыкаясь на каждом шагу. Сульг мельком глянул в ее сторону: гадалка, похоже, уже попрощалась с жизнью. Он огляделся кругом, потом снова представил карту. За двумя пологими холмами, поросшими редким орешником, должна быть развилка.
— Сворачивай к ферме. — Норлок кивнул на низкий дом под красной черепичной крышей, окруженный старыми развесистыми яблонями. — Надо купить что-нибудь из еды. Держи рот закрытым, ясно? Если начнешь кричать, звать на помощь, придется убить не только тебя, но и людей в доме. Их смерть будет на твоей совести. Спросят, куда идем — скажешь, идем из Брера с осеннего праздника, а живем… ну… в Дайру. Поняла?
Девушка торопливо кивнула.
Хозяин, пожилой крепкий человек с густой рыжеватой бородой, поблескивая загорелой лысиной, колол во дворе дрова. Он не удивился гостям: ферма стояла неподалеку от дороги, и путники, едущие в Шармиш, частенько покупали у него еду — хозяин собщил об этом с гордостью. Воткнув топор в чурбан, он поинтересовался, что хотят купить, кивнул и скрылся в доме. Румита, незаметно смахивая слезы, разглядывала двор. По траве бродили куры, роясь в мусоре, похрюкивала в сарае свинья, а неподалеку в небольшом загончике резвились упитанные бурые кролики.
Норлок вытряхнул в ладонь нож, бросил быстрый взгляд в сторону: хозяин возился на веранде, собирая при-пасы, — вынул из корзины буханку хлеба, пошарил на полках в поисках коробки с солью, затем принялся переливать мед из большого кувшина в горшочек.
Сульг бесшумно приблизился к загону, чуть помедлил, разглядывая кроликов, коротко свистнул нож и пришпилил зверька к земле. Румита растерянно заморгала глазами. Она покосилась на ничего не подозревающего хозяина, потом перевела взгляд на норлока. Сульг хладнокровно вывернул лезвие, убрал нож на место, взял кролика за задние лапы и забросил в тележку. Вскоре хозяин вынес припасы: тяжелую буханку еще теплого хлеба, несколько лепешек, завернутых в лист лопуха, горшочек с медом и несколько вареных яиц в крошечной корзиночке. Румита, чувствуя на себе пристальный взгляд норлока, молча расплатилась, положила еду в тележку и прикрыла полой своего коричневого плаща: единственной чистой вещью из всей груды заплесневелого тряпья. Хозяин пересчитал деньги, кивнул и скрылся за калиткой. Девушка поглядела ему вслед, готовая расплакаться от собственной беспомощности.
— Быстрей, гадалка, — нетерпеливо скомандовал Сульг, когда они снова оказались на дороге. Румита торопливо взялась за ручку тележки.
К полудню они были уже далеко от Брера, но Сульг по-прежнему торопился, и Румита еле успевала за ним. Норлок не особенно приглядывал за девушкой: на пустынной дороге бежать ей было некуда. Хлеб, купленный на ферме, Румите пришлось съесть на ходу. Впрочем, норлок тоже ел, не замедляя шага. После того как с едой было покончено, Сульг принялся разглядывать местность: совсем скоро должен показаться поворот. Норлок оглянулся, обшаривая взглядом бурые холмы, купы деревьев, дорогу, и Румита внезапно увидела, как глаза его медленно сузились. Она проследила за его взглядом: позади, нагоняя их, во весь опор неслись два всадника. Девушка быстро опустила глаза, но Сульг уже заметил тень мелькнувшей надежды. Взгляд его сразу же стал колючим.
— Не делай глупостей, гадалка, — процедил он. — Хуже будет. Мне придется тебя прирезать и идти дальше в одиночестве. А я только-только начал привыкать к твоему обществу.
Румита испуганно покосилась на него и кивнула.
— Отлично, — сказал Сульг. Он, не отрываясь, следил за приближающимися людьми.
— Держись ближе к обочине, — скомандовал норлок. — Иди медленнее, но не останавливайся.
