Птенцы росли поразительно быстро: живи они на свободе, уже начинали бы охотиться вместе со старшими!
Время летело быстро, и через несколько лет армия норлоков была укомплектована сотней прекрасно обученных верховых грифонов. И когда началась битва за Взморье, их яростные атаки решили исход сражения.
На огромном лугу тянулись ряды палаток, ветер рвал пестрое полотно, оглушительно хлопал стягами. Над большой штабной палаткой развевался темно-синий вымпел с изображением серебристого грифона.
Здесь, в палаточном лагере жили всадники и недавние выпускники воинской школы норлоков, которым еще только предстояло в скором будущем воспитать каждому собственного верхового грифона. Чуть в стороне от палаток раскинулся большой луг, обнесенный невысокой стеной, сложенной из необработанного камня: загон для взрослых животных и выгул для молодняка, рядом тянулись длинные низкие постройки — жилища грифонов.
Посередине выгула, опершись на длинный шест, стоял Брен, начальник лагеря грифонов — рослый и жилистый, с обветренным загорелым лицом. Его длинные седые волосы были небрежно завязаны в хвост кожаным шнурком, косматые брови сурово сдвинуты. Насупившись, он наблюдал, как помощники раскладывали по кормушкам мясо: крупно разрубленные куски лошадиной туши. Молодые грифоны толпились поодаль, привлеченные запахом свежей крови, возбужденно щелкали клювами, то и дело расправляя огромные крылья.
Брен заметил Великого норлока издалека и тотчас поспешил навстречу.
— Повезло молодым! — сообщил он после приветствия. — Хороший денек выдался для первого полета!
Сульг кивнул. В прошлом году в день, когда всадники должны были первый раз подняться в воздух, шел такой ливень, что и норлоки и грифоны мгновенно промокли насквозь. Разумеется, Брену и в голову не пришло отменить полет.
— Красавцы! — указал он шестом на грифонов, нетерпеливо дожидающихся еды. В высоту они почти достигали роста взрослого животного, и на шее каждого из них уже красовался ошейник, за который во время полета держался всадник.
— Двухлетки! Из прайда мы их забирали в возрасте девяти месяцев. В следующий раз можно попробовать взять пятимесячных. Их легче будет приручить и воспитать. Эти тоже ничего, но очень уж драчливы! Отгони белого! — рявкнул он помощнику.
Зоркие глаза Брена замечали любую мелочь, если она касалась обожаемых им грифонов. Всадники его побаивались: начальник лагеря никогда не утруждал себя написанием рапортов командирам, предпочитая карать провинившихся собственноручно, и норлоки знали, что рука у него тяжелая.
— Этот белый себе на уме, — озабоченно пояснил Брен. — Любит пакостить исподтишка. Когда мы в первый раз привезли из Ущелья птенцов, один тоже был белой масти. Я сам его из гнезда забирал, так этот поганец ухитрился мне до кости руку разодрать! А потом, когда подрос, несколько раз пытался своего всадника затоптать!
Сульг снова кивнул, наблюдая за грифонами.
— Помню. А не ты ли каждый раз утверждал, что воспитывать и обучать грифонов надо без магии?
Брен склонил голову.
— Оно, конечно, с колдовством дело пошло бы быстрее. Но грифонам не нужны чары, — произнес он почтительно, но твердо. — Лучше, если они с всадником будут на равных. Пусть преданность грифона идет от сердца, а не от…
Брен замялся.
Великий норлок усмехнулся: использовать магию при обучении грифонов посоветовал Фиренц. Узнав об этом, Брен потерял покой. Он долго собирался с духом, прежде чем решился изложить Сульгу собственные соображения по поводу грифонов и волшебства. Брен всерьез опасался вызвать гнев дракона, но Фиренца его возражения лишь позабавили.
— Понятно, — сказал Сульг. — Делай, как считаешь нужным.
— Такой уж характер у всех белых, — поспешно пояснил начальник лагеря. — Рыжие всегда задиры, пегие упрямы, как ослы, а вороные — тугодумы. Но это только на земле! — добавил он, спохватившись. — В воздухе все они соображают очень быстро! В конце концов мы приучим их не отвлекаться на лошадей! — сказал он с фанатичным блеском в глазах.
Айши, вытряхивая из карманов остатки изюма, с сомнением покачал головой. Брен бросил на телохранителя сердитый взгляд и насупился.
