— А ты занимаешься еще чем-нибудь после школы?
— Я хожу в танцевальную студию, но у нас занятия только два раза в неделю, поэтому у меня времени свободного побольше.
— Значит, вы обе вчера были свободны и решили встретиться?..
— У нас руководитель заболел, а у Ани вчера занятий не было. И она и говорит, что ей девочка из параллельного класса один фильм классный дала. А я давно хотела его посмотреть.
— И что за фильм?
— «Ох уж эта наука».
— Так ему уже сто лет! Я его видела лет пятнадцать назад.
— У нас тогда видика не было, я только слышала про этот фильм. Ну и поехала к Ане. Так обрадовалась тогда…
Лена вдруг погрустнела, и Ирина поняла, что она обратилась мыслями к вчерашнему кошмару.
— Сейчас мы говорим про фильм, — вернула она к действительности девочку. — Он тебе понравился?
— Классный! — оживилась Лена. — Мы так смеялись.
— И который мальчик тебе больше понравился? Беленький или черненький?
— Черненький… — засмущалась Лена.
— Мне тоже. Он ярче, хотя красавчики не в моем вкусе.
— А не скажешь! — вдруг вырвалось у Лены. — У вас муж красивый. Ой, извините…
— Вот так на него все и западают, — вздохнула Ирина. — Прямо отбоя от девушек нет.
— Извините меня, — пролепетала вконец смущенная Лена.
— Шучу, — улыбнулась Ирина. — Так, мы говорили про кино. Не буду тебя ревновать к мужу. Ты еще маленькая, — шутливо пригрозила пальцем Ирина.
— Потом мы пили чай с тульскими пряниками. У Ани папа вернулся из Тулы, из командировки. И привез ящик пряников. Они намного вкуснее, чем в Москве. Мы съели аж по два, такие здоровые, свежие, мягкие…
— Ну и обжоры! — не удержалась Ирина.
Но Лена даже не улыбнулась, потому что ее рассказ подходил все ближе к тому моменту, о котором ей сейчас хотелось вспоминать меньше всего.
— И когда доели, смотрю, а на часах уже десять. Я так испугалась, потому что обещала маме в десять быть дома. Подумала: лучше и звонить ей не буду, что задерживаюсь. А то дважды влетит — и по телефону, и потом дома. Вышла на улицу. А уже стемнело. Анин папа предлагал меня до остановки проводить, но он только с поезда, устал, я и отказалась. Постеснялась его беспокоить. Вышла на остановку. Стемнело. А Анин папа устал…
Глаза девочки налились слезами, и Ирина поняла, что она оттягивает момент самого страшного в своем рассказе. Ей хотелось еще быть в теплом доме, где уставший Анин папа потчует девочек пряниками, и невзирая на усталость, готов проводить подружку своей дочери на остановку. А она отказывается. И в этом была ее первая ошибка.
— Ты пожалела Аниного папу. — Ирина погладила девочку по руке. Лена совладала с собой и продолжила:
— На остановке никого не было. Я еще обрадовалась, что мальчишек нет, никто приставать не будет. А то бывают такие дураки, не знаешь, куда от них деваться. Стояла и думала, что мама точно будет ругаться. А тут проезжает милицейская машина.
— Она ехала от центра?
— Да, по моей стороне. Остановилась. Милиционеры о чем-то говорили и смотрели на меня. Я еще подумала: и чего они смотрят? А один дверцу открыл и вышел — такой здоровый, шея толстая. Подходит и так грубо говорит…
Лена запнулась.
— Что он тебе сказал?
— Он сказал… неприличное.
— Мне можешь сказать, я знаю много неприличного.
— Он сказал: «Что, сучка, блядуешь?»
У Лены брызнули из глаз слезы и она зло вытерла их кулаком.
— Этот был покрупнее того, который остался в машине?
— Да. Хотя и у второго шея толстая. И стрижка короткая, «ежиком». И у первого такая же, как у бандитов.
Ирина внимательно слушала, потому что со слов Турецкого знала: еще вчера девочка не в состоянии была описать насильников.
— У этого, который вышел, глаза были злые?
Лена задумалась.
— Он не злился. Он так лениво сказал. А тот, в машине, засмеялся. Мне стало очень стыдно, и я чуть не заплакала. Мне еще никто не говорил такие гадости. Как они могли подумать? Если бы я как-то одета была вызывающе или вульгарно. Или накрашена сильно. Или стояла… призывно. Я сказала, что они ошибаются, я жду свой автобус, меня мама дома ждет. А он мне не поверил, я видела. Тогда я сказала, что несовершеннолетняя. И тогда он схватил меня за руку и потащил к машине.
