Ох, что же будет дальше…
А Марат тем временем включил фонарик и лучом показал на двоих — Сашка и незнакомого чернявого парня:
— Встали и быстро за мной.
Легко сказать — встали. Если б ноги не шатались, если б голова не кружилась. Замешкался Сашок и еще раз получил по кумполу. Как же больно они умеют, мусора проклятые!
Первым завели Сашка.
В комнате, кроме Марата, только один мужик. Весь в бинтах, как бабочка в коконе. Одни глаза видны. Но ходит своими ногами.
— Откуда товар? — тихо спросил мужик.
Не кричал. Не угрожал. А стало Сашку враз очень страшно. Даже Марат своим показался, чуть не родственником.
— Какой товар? — по привычке закосил Сашок. — Для себя беру. Я уж три года на игле. — Он начал заворачивать рукав, чтоб показать дорожки от уколов. Но не успел.
Мужик подошел и просто загасил об него, живого, окурок!
Сашок аж завизжал. Вот сволочи! Это ж вообще беспредел!
— Мы не менты, — улыбнулся забинтованный палач. — Тебя не посадят. Мне нужен только продавец. И пойдешь домой.
— Я на вокзале покупаю, на Курском, — все же попытался замести следы Сашок. Сдать оптовика — очень большая проблема может выйти. Гораздо хуже, чем тюрьма и ломка.
— Даю тебе три минуты, — спокойно сказал человек-кокон и медленно, очень осторожно, присел на раздрызганный диван. А потом взял большой старинный будильник, отвел чуть назад длинную стрелку и поставил на стол циферблатом к Сашку.
Секунды шли.
Будильник стучал.
Еще громче стучало сердце несчастного парня. И так плохо, и так ужасно.
Он облизнул пересохшие губы, следя за заметно двигавшейся стрелкой, как кролик за удавом.
Не дожидаясь звонка, сделал шаг вперед.
— У цыган брал.
Назвал адрес подмосковного поселка, куда ездил раз в две недели, а при хорошем сбыте — и чаще.
Дома там мощные, как крепости. Из красного кирпича. Не сказать чтобы изящные, но сразу видно — только на танке въезжать, если без разрешения. Да и кто туда даже с танком пустит, если свои проценты получает чуть ли не вся местная властная вертикаль?
Вот такая получилась нестандартная оседлость у бывших кочевников.
— Запускай второго, — приказал забинтованный, а Сашка снова выбросили в подвал. Там он, утомленный всеми перипетиями, снова прикорнул прямо на бетоне.
Страх прошел, потому что и в самом деле начиналось то, что врачи называют абстинентным синдромом, а тот, кто это испытал, — кошмаром, ужасом. Или просто закрывают глаза и говорят: «O-о-о-о-о!» И каждому «нарику» сразу понятно. А нормальные все равно не поймут, сколько ни объясняй.
Второй, чернявый, — может, тоже цыган, у них свои понятия — держался гораздо крепче. Но, истязаемый профессионалами, также не устоял.
— Ну и что получаем? — спросил Али у Марата.
— Анализ подтвердил. Порошок из нашей партии.
— Из нашей, — усмехнулся Али.
— Оба брали у одного и того же цыгана, — продолжил подчиненный.
— Справки навел?
— Да. Вот. — Он положил на стол перед Али своего рода «ориентировку». Тот внимательно изучил.
— Серьезный.
— Не серьезнее нас, — улыбнулся Марат.
— Сегодня же займись.
— Парни уже там, ждут меня и приказа.
— Я поеду с вами.
— Не надо, — встревожился Марат. — Куда тебе? — Но сам уже понимал, что услышан не будет. — Что делать с толкачами? — перед уходом спросил подчиненный.
Али на мгновение задумался. Приняв решение, сухо изложил:
— Тех пятерых — отпусти. Их порошок на нас не выведет. Пусть считают, что менты неофициально поработали. Первого придурка убери, только чисто. Второго оставь пока. Если он им родственник, пригодится.
— Хорошо. — Но Марату такая задача не понравилась. Он готов был идти на автоматы, однако в отличие от Али быть палачом был не готов. Впрочем, война есть война.
Сашок вышел на улицу, когда уже стемнело. Не вышел, а вылетел, вытолкнутый рукой Марата. Дом был в лесном поселке. А может, это был парк: ночью разве поймешь? Да еще когда все нутро крутит. Ой, как крутит! Так плохо ему даже в тот, первый раз не было.
Он вдруг понял, почему так много «нариков» кончают передозом. Все они прекрасно умеют считать — просто после перенесенного жить не хочется!
— Я доведу тебя до шоссе, там лови машину, — сказал Марат. Они уже шли по тропинке между деревьев. Дорожку слегка подсвечивала луна, и тропка становилась все уже.
