Этих самолетов
Никогда не угадаешь,
Где же он не приземлиться,
Я плачу
За эти буковки и цифры,
Улечу
На этом кресле прямо в новости,
Давай
Я позвоню тебе еще раз -
Помолчим,
Поулыбаемся друг другу… [17]
Слуга закрыл глаза. Ему грезилось, что Ева босиком, по песку, по гальке, у моря, танцевала красивый одинокий пластический контемп.
– Я пытаюсь справиться
С обрушившимся небом.
Я никак не слабачок,
Но тут такие перестрелки.
Я молчу.
Белеет парус одиноко.
Дурачок,
Он ничего не понимает.
Корабли
Имеют сердце и возможность выбирать
И погибая улыбаться.
Мы с тобой
Еще немного и взорвемся… [17]
Где-то вдали, со стороны гор, начал надвигаться грозовой фронт. Высь над морем, со стороны солнечного востока, была, по-прежнему, ясная. Как Даосская монада, разделился небосвод на две выразительные части, противостоящие друг другу на едином полотне Творца.
– Ева, я не могу быть с тобою не искренним. Я не готов обнадеживать, обманывать тебя.
– Жаль,
Но я никак не научусь остановиться.
Разгоняюсь, загоняюсь,
Как отпущенная птица.
Хорошо,
Я буду сдержанною взрослой.
Снег пошел
И значит что-то поменялось.
Я люблю
Твои запутанные волосы,
Давай
Я позвоню тебе
Еще раз помолчим,
Люблю
Твои запутанные волосы
Давай… [17]
– Странный ты. Играешься человеческими чувствами, эмоциями…, собственными эмоциями. Это же тебе не бисер… Чего ты хочешь? – Внутреннее, душевное предчувствие маленькой женщины, отразило прогнозом, нагнетаемое состояние окружающего Естества.
Слуга, мечтательно замер в стабильной прострации.
– Если б мне такие руки,
Руки как у великана. [18]
Озноб, дребезжащей волной, распространился по хрупкому телу. Дрожащая девушка, безнадежно попыталась укрыться, в теплых и родных ладонях Друга.
– Я позвоню тебе еще раз,
Помолчим,
Люблю… Люблю… [17]
Негромкая и скромная реплика, мелодично воспела мнение близкого, искреннего Человека, настоящего, честного и преданного спутника.
– Я б сложил их
На своих коленях,
Сам сидел бы тихо,
Тише вздоха, тише камня. [18]
Действие вымышленной реальности, воплотилось в воображаемое сценическое представление. Гигантский, медленный, неповоротливый, но ласковый Слуга, сидя на берегу, аккуратно, поднимал на ладони, танцующую Еву.
Малеванные птицы, в небе, сделали таинственный прощальный маневр.
– А ты про нас подумал? Я уже обманываю… Обманываю мужа, семью, себя наконец… Ты…, ты готов идти куда угодно…, на край света…, через вселенную…
– Если б мне такие крылья,
Чтоб несли меня по свету,
Ни минуты не колеблясь,
Я бы вырвал их
И бросил ветру,
Бросил ветру. [18]
Весенняя трава, молодые ветви кустов, красиво обвили ноги, колени Слуги-великана… Легкий веселый бриз, чудаковато треплет края, обрывки рукавов, светлого мешковатого балахона гиганта.
– Если б мне глаза такие,
Чтоб все видели,
Преград не зная,
Я б закрыл их плотно-плотно,
Сам сидел бы тихо,
Головой качая,
Головой качая. [18]
Слуга напоминал огромную, театральную, тростевую куклу. Порывы ветра периодически, как паруса, поддували его свободную сорочку. Иногда, кажется, что он, вот-вот взлетит. То ли рваные лоскуты одеяния, то ли длинные тополя-кипарисы, скрыли, почти невидимые, подрисованные ретушью трости к рукам кукольного Служителя-великана. Создалось впечатление, что снизу, на пирсе, на набережной поддерживают, управляют и любуются этим гигантским сидящим гапитом люди, которые, так или иначе, внесли свою лепту в палитру формировавшегося сознания, судьбы человека – знакомые и незнакомые ему люди…, какие-то зеваки…, равнодушные прохожие… Среди них, с замиранием, наблюдала младшая сестра, маленькая Вера, приехавшая для беседы из-за отчаявшейся Нади. Возле светлого здания, раскладывая вещи, готовился к выступлению родственный Мальчишка, жаждущий впервые выступить с номером пантомимы, на праздничной набережной.
Происходящее действо, отразилось в капающей слезе Евы.
– Если б залилась ты смехом,
С ветром косами играя,
Я летел бы вслед за эхом,
Дивный голос догоняя,
Догоняя. [18]
Пара “угомонно” сидела на валунах, созерцая блестящее море.
Ветер усилился, предвещая смену погоды. Начался редкий слепой дождь. Море, вплоть до горизонта, своеобразной перспективой, по-прежнему солнечно блестело. Редкими темными пятнами, от крупных капель дождя берется мощеное покрытие набережной.
