Для этого понадобилось сделать солидный крюк, что меня вполне устраивало. Хотелось привести мысли в порядок, без спешки, не торопясь обдумать свои дальнейшие действия. Кроме того, я давно не получал вестей из дома, и интуиция подсказывала, что на почте меня ждет письмо.
С горем пополам я доковылял до почтамта, потратив на дорогу вдвое больше времени, чем если бы полз по-пластунски.
Предчувствие не обмануло: в окошке «до востребования» мне выдали письмо. Штемпель на конверте свидетельствовал, что оно пришло накануне, в четверг.
«Володенька, — писала мама. — Ты уехал, и от души как будто что-то оторвалось. Третью неделю живу одна, а все не верится. Дни какие-то безразмерные. Приду домой, чайник поставлю и две чашки по привычке вытаскиваю, твою, большую, и свою. Сижу и думаю, как там мой мальчик? А то еще моду взяла, фотографии достану, перебираю… Ну вот, давала себе слово не жаловаться. Совсем старухой стала.
Из твоего письма, сынок, знаю, что доехал ты благополучно, устроился хорошо. Я рада. Если, конечно, все так, как ты пишешь. Ты ведь у меня великий фантазер. В конце письма ты жалуешься, что тебе не дают самостоятельной работы. Это не беда. На первых порах всегда так. Уверена, что все у тебя образуется. И с работой, которую ты так любишь, и все-все. А пока отдыхай, ходи на море, загорай. Не забывай о режиме, питайся вовремя, это единственная моя просьба.
На работе у меня по-прежнему: утром репетиции, вечером концерты. Друзья твои звонили, Коля и Валера. Спрашивали о тебе, обещали написать, а летом грозятся нагрянуть в гости. Я и сама все думаю, не приехать ли? В отпуске мне не откажут, ты знаешь. Можно взять дней пять-десять. Как считаешь? Ежедневно слушаю прогноз погоды. Передают, что на побережье жарко. А у нас вчера снег выпал, крыши белые, и мне все кажется, что ты мерзнешь. Недавно даже сон такой видела. Проснулась и свитер взялась вязать. Сделаю с треугольным вырезом, как ты любишь. Может, успею к ноябрьским. Вот и все мои новости.
Пиши, Володенька, не откладывай со дня на день. Помни, с каким нетерпением я жду твоих писем.
Обнимаю и крепко целую, твоя мама».
Я смотрел на исписанную размашистым почерком страничку и чувствовал, как к горлу подкатывает предательский ком. Видно, сказалось напряжение последних часов. Еще немного, и я бы заревел, до того сильно потянуло меня домой, в тихую уютную квартиру на четвертом этаже блочной пятиэтажки, к маме, сидевшей на кухне у стола с двумя чашками, большой и маленькой, к улицам, припорошенным первым снегом…
Я спрятал письмо в карман и, чтобы хоть в какой-то мере застраховать себя от неприятностей, подобных той, что случилась в Якорном, проскользнул на служебную лестницу и вышел через запасной ход. Попетляв переулками, вывернул на бульвар в двух кварталах от почтамта и пошел к остановке.
Уже сидя в автобусе, который вез меня на Приморскую, и потирая ушибленное колено, я перечитал письмо и решил, что завтра же напишу ответ. В крайнем случае послезавтра.
— Слышь, друг, как к морю пройти, не подскажешь?
Парень, обратившийся ко мне за справкой, смущенно озирался по сторонам и не знал, куда девать оттягивавший его руку чемодан со свисавшей на суровой нитке аэрофлотской биркой.
— Понимаешь, отдыхать приехал, — будто извиняясь, объяснил он. — Никогда моря не видел, ну и решил прямо из аэропорта на берег, соленую водичку посмотреть…
— Правильно решил.
— Да вроде несолидно как-то, с чемоданом. Как считаешь?
— Наоборот, очень даже солидно, — сказал я и растолковал, как ему найти ближайший спуск к набережной.
— Ну, спасибо. — Он перевел свою поклажу с руки на руку. — Пойду. Счастливо тебе, браток.
— Счастливо, — сказал я, испытывая что-то похожее на зависть: проблема, которую собирался решить сегодня вечером, была не из легких.
Как попасть в «Лотос», оставаясь не замеченным для персонала гостиницы и для ее постояльцев, вот вопрос, на который мне предстояло ответить. Будь в моем распоряжении даже шапка-невидимка, она не облегчила бы задачи, ведь у Кузнецова ее наверняка не было.
Не я первый ломал голову над этой задачей. До меня ее пытались решить многие, в том числе и ведущий дело следователь. Он тоже искал лазейку: вооружившись секундомером и линейкой, пункт за пунктом изучал маршрут Кузнецова, моделировал его возможные отклонения, но в результате ни одна из его комбинаций не выглядела достаточно убедительно.
