— Двадцать процентов, — сказал я.
— Это несерьезно, — мгновенно отреагировал он.
— Двадцать, и ни одним больше.
— Однако ты скуп.
— И на том скажи спасибо. Замок-то все-таки я открывал, а не ты.
Очевидно, последняя реплика мне удалась — Стас перестал спорить и изменил тактику.
— Хорошо, — сказал он. — Есть другой вариант. Надеюсь, он тебе больше понравится. Слышал о таком понятии — файр плей?
— Честная игра, — перевел я.
— Вот именно. Честная. Я предлагаю тебе честную игру и не претендую на всю сумму. Я согласен ограничиться валютой. Она перейдет ко мне полностью. Все, что вы взяли в советских дензнаках, остается тебе. Ну как, устраивает?
Это предложение только выглядело уступкой. Несомненно, оно и было тем единственным вариантом, на который он делал ставку с самого начала. Не вызывала сомнений и подоплека его «честной игры»: просто Стас не знал, какая часть выручки была в наших деньгах, и понимал, что здесь его легко надуть, зато с моих собственных слов знал, сколько у меня валюты, и решил заполучить ее полностью. Он понимал и то, что я догадываюсь об этом, и теперь боялся напороться на отказ.
— Ну что, по рукам? — Он начинал нервничать. — Прости, но я вынужден напомнить тебе про телефон. Ноль-два никогда не занято.
Делать нечего, надо было соглашаться, вытребовав взамен наиболее выгодные для себя условия.
— Черт с тобой, — сдался я и для достоверности добавил: — Подавись своей валютой.
— Вот и отлично.
Он повеселел и показал на бутылку: мол, налить? Я отказался.
— Значит, по рукам?
— По рукам, — сказал я, ломая голову над тем, как оттянуть исполнение этой утопической сделки на предельно возможный срок.
— О'кэй. — Стас не скрывал своего торжества и щелкнул костяшками пальцев, подытожив таким образом завершение основного этапа переговоров. — Остаются чисто технические детали, — сказал он. — Когда? Где?
«Три дня он мне не даст, — прикинул я, — но просить надо как можно больше».
— Во вторник. Здесь, в «Страусе».
— Во вторник? — Круглое мучнистое лицо по ту сторону стола вытянулось и приняло форму эллипса. — Почему во вторник?
— Раньше не получится. Деньги не у меня.
— А у кого?
— Неважно.
Замешательство длилось недолго. Понемногу его физиономия пришла в норму, если, конечно, круг можно считать эталоном человеческого лица.
— Нет, Вальдемар, — отрезал он. — О следующей неделе не может быть и речи. Столько ждать я не могу. Ты отдашь валюту сегодня. Не позже десяти вечера.
Теперь нашел нужным возмутиться я:
— Тебе же русским языком объясняют, нет у меня денег! Что я, по-твоему, за пазухой их держу, с собой таскаю? Спрятаны они! Ехать за ними нужно.
Он думал не меньше минуты. Потом выдал результат.
— Я дам тебе отсрочку. На одни сутки. Но завтра деньги должны быть здесь. Это последнее мое слово.
— Я не управлюсь.
— Это уже не моя забота.
Как и вчера у «Интуриста», он вновь напомнил мне зверька неизвестной породы, зверька злого, агрессивного. Я вдруг с необыкновенной ясностью представил, что точно так же, возможно, в этой самой обстановке и в тех же самых выражениях, он диктовал свои условия Кузнецову, назначал крайнюю дату возвращения долга — пятнадцатое сентября. При мысли об этом у меня между лопаток пробежал холодок.
— В твоем распоряжении вечер и весь завтрашний день. До двенадцати ночи…
— И никакой слежки, — ввернул я, — ни сегодня, ни завтра. Это мое условие.
Стас смерил меня своими бесцветными рыбьими глазами.
— Слежки не будет. Хватит с меня Герася. Пусть за тобой эмвэдэ следит… Витек! — позвал он.
Бармен незамедлительно возник у бамбуковой перегородки.
— Проводишь нашего друга через заднюю дверь. Так верней. — И, обращаясь ко мне, кивнул на сумку: — Ну а теперь выкладывай свой агрегат.
— Какой еще агрегат?
— Давай, давай, не стесняйся.
Я хотел встать, но он, перегнувшись через стол, сжал мою руку в запястье.
— Не заставляй нас применять силу. Мы же цивилизованные люди.
Хватка у него была железная.
— У меня там действительно магнитофон, но я ничего не записывал…
— Тем более не вижу причин расстраиваться. За кассету я тебе заплачу. При расчете. Не волнуйся.
Я с кислой миной вытащил магнитофон. Стас ловко извлек из него кассету, покрутил ее в руках.
