Крик сзади созвал охотников, и я побежала во весь дух. Улицы были темные и тихие. Эхо моих шагов отражалось от глухих каменных стен складов. Здесь негде было спрятаться, даже если очень захотеть. Я бежала к центру города, и голова прояснялась в холодном ночном воздухе, спасибо Сэдрину. Почему вокруг нет ни одного стражника, когда он так нужен?
Впереди темнел переулок, и я замедлила бег. Свернуть в него или нет? Колебание спасло мне жизнь, ибо одетый в черное человек выскочил из-за угла и рубанул мечом по тому месту, где должна была находиться моя голова. Я попятилась, выхватив свой меч. Как, во имя Полдриона, они оказались здесь прежде меня?
Убийца направился ко мне. Я отбила удар, от которого заболели руки, и пришлось двигаться очень быстро во избежание дальнейших ударов. Уронив кинжал, я выхватила из-за пояса запасной; он был пропитан ядом, но, чтобы использовать его, придется подойти вплотную к врагу. Спасибо Сэдрину, Дарни согласился потренироваться со мной после того далазорского столкновения. Мне понадобится все мое искусство, если я хочу выбраться отсюда живой.
Он снова пошел на меня с размашистым ударом, который раскроил бы мне череп, если б я не увернулась. Внимательно наблюдая, я поняла, что он обозначает свои движения свободной рукой, – не много, но даже преимущество в несколько вздохов могло спасти меня в эту минуту. Мы бились, двигаясь по кругу, и, когда я увидела, что он снова замахивается, я метнулась к нему и всадила кинжал в подмышечную щель кольчуги. Он выкрикнул в меня какую-то тарабарщину, и я отскочила, чтобы избежать ответного удара. В этом и заключается проблема с ядами: те, что безопасно носить с собой на оружии, не обязательно самые быстродействующие.
Его следующий замах был медленнее, и он облизнул губы, когда яд начал действовать. Рефлексы подвели его, и следующий мой удар пришелся на его колени. Он рухнул, и я широким взмахом отсекла его голову, и она покатилась по улице как шар, шлем отделился, и в лунном свете заблестели соломенные волосы. Все было залито кровью, и я выругалась – уж это точно привлечет Стражу.
Сзади послышался сдавленный крик. Еще трое в одинаковых доспехах направлялись прямо ко мне. Попятившись, я поскользнулась в луже крови и опять выругалась. Быстро поскребла подошвой по булыжнику и повернулась, чтобы бежать, но мир вновь ополчился на меня. Вам знакомы сны, когда вы пытаетесь бежать и не можете, как будто стоите по пояс в воде? Я не сделала и нескольких шагов, как те трое уже настигали меня. Я повернулась к ним лицом. Если я умру, то не от меча в спину.
Убийцы приблизились. Один ухмылялся, сверкая зубами, и это меня разозлило. Изрыгая проклятия, я выставила перед собой меч и кинжал. Если глубоко всадить клинок, яда должно хватить еще на одного, и я заберу с собой столько этих ублюдков, сколько смогу. Прижимаясь спиной к стене, я смотрела, как меня окружают, и невольно подумала, во что обойдется сегодня ночью ладья Полдриона.
– Эй, дерьмо вместо мозгов! Не хотите помериться силами с равными? Или кишка тонка?
Трое мужчин вышли из переулка с лязгом выхватываемых мечей. Грубые и грязные, в сапогах, подбитых гвоздями, они выглядели как смерть, мои герои.
Убийцы растерянно застыли, а мой собственный ум пробудился и подстегнул меня. Я ткнула ближайшего кинжалом в шею и, когда он пошатнулся от силы удара, метнулась в образовавшийся промежуток.
– Помочь, дорогуша? – Лидер моих спасителей шагнул ко мне и улыбнулся как бешеный пес сквозь грязную бородищу.
Да, это не лескарский герцог, скачущий мне на помощь, но я не собиралась осуждать его гигиену.
Отвечать мне не пришлось. Убийцы в черном ринулись на новую угрозу. Ринулись одновременно, как вышколенные солдаты. Мои случайные союзники не обладали таким совершенством, но компенсировали это свирепостью, рожденной в глубинах рудников. Рубя своими зазубренными мечами, они шаг за шагом оттесняли убийц. Я все еще возилась с тем, кого ранила: требовалось время, чтобы яд подействовал. Наконец глаза мерзавца закатились, он пошатнулся вперед, и я ударила его кинжалом под подбородок. Он плюхнулся на колени у моих ног – от чисто выбритого лица неуместно пахнуло фиалкой, – и кровь хлынула из его вялых губ.
