– Он был бы рад это слышать.
Джерис пустил лошадей рысью, чтобы догнать Шива и Дарни, исчезнувших за деревьями, которые с обеих сторон обступили дорогу.
– Он не хочет, чтобы его слава мешала нам жить. Моя мать и мои младшие брат и сестры могут ходить по городу, оставаясь неузнанными, и это ее совершенно устраивает.
Сколько же у них детей?
– Должно быть, она настоящая женщина.
– Да, – гордо сказал Джерис. Я улыбнулась; вряд ли он имел в виду то же, что и я. Мы миновали придорожный камень, и я нахмурилась, поняв, что мы на Эйрогском тракте.
– Куда это мы едем? Я думала, вы направляетесь в Кол, если интересуетесь древностями.
Улыбка Джериса поблекла, и он неуверенно посмотрел на жесткую спину Дарни. Я не отступала.
– Ты, конечно, смотрел Альманах? Они добавляют лишний день в Равноденствие, чтобы календарь оставался правильным. Это будет грандиознейшая ярмарка за много лет. Вы могли бы найти там самых разных торговцев.
– Ну да, здесь же пользуются тормалинским календарем, не так ли? – помрачнел Джерис. – Они ведь не добавляли один день в то же самое время, что и солуране, три года назад?
Я пожала плечами; мне не хотелось отвлекать Джериса погрешностями в разных методах исчисления года; следить, кто какую систему использует, и убеждаться, что работаешь по нужному календарю, – все это и так доставляет немалую головную боль.
– Так куда мы едем?
– О, в Дрид, – рассеянно ответил Джерис. – Ты знаешь, что тормалинцы добавляют все дни на Солнцестояние?
– А что в Дриде?
Этот вопрос не имел смысла. Дрид существует лишь потому, что людям надо где-то остановиться среди сплошных полей, дабы промочить горло.
Джерис встряхнулся и бросил календарные подсчеты.
– Не уверен, что имею право говорить с тобой об этом, – признался он.
– Если я собираюсь что-то делать для вас там, мне нужно как можно больше времени, чтобы составить план.
– Не вижу, в чем должна заключаться моя помощь.
– Ну, что я должна красть? У кого? Почему эти вещи так важны?
Джерис заерзал.
– Это чернильница-рог, – сказал он наконец.
– Что?
– Чернильница. В ней держат чернила, и она сделана из рога.
– Да, я знаю, что это такое. Но что в ней особенного? Дарни мог бы купить целую кучу таких чернильниц в Коле.
– Нам нужна именно эта. Владелец не продаст, вот мы и ломали голову, как завладеть ею. Ты появилась как раз вовремя. – Он улыбнулся мне, широко открыв глаза.
Джерис мог сколько угодно меня очаровывать, но, с моей точки зрения, нельзя было выбрать более неудачного времени. Мне вдруг опостылела эта игра.
– Слушай, или ты говоришь мне, что происходит, или я спрыгиваю с этой повозки и убегаю в лес прежде, чем ты успеешь поковырять в носу. Попробуй объяснить это Дарни.
Парень моргнул от моего резкого тона.
– Дарни обещал рассказать тебе все что нужно, – взмолился он.
– Джерис, – предостерегающе сказала я, – пока ты будешь звать Дарни, меня уж и след простынет.
– Это сложно, – выдавил он наконец.
– До Дрида полдня езды, и я хорошая слушательница, так что говори.
Парень вздохнул.
– Я говорил, что мой университетский наставник – знаток конца Империи?
Я кивнула.
– Ага, царствования Немита Безрассудного.
– Он собирает старые карты, храмовые книги, современные летописи, все, что можно достать. Торговцы знают его, а несколько лет назад он начал собирать и древности, главным образом вещи, которые имеют отношение к ученым: футляры для перьев, лупы, обрезки свитков. Ничего особо ценного, как ты понимаешь, но интересно само по себе.
И куда это ведет? Я хранила молчание.
– Это прозвучит действительно необычно, – неохотно промолвил Джерис.
Пришлось бросить на него грозный взгляд.
– Он начал видеть сны. Не просто сны, а очень подробные, живые сновидения. Словно живешь в чьей-то чужой жизни, так он сказал, и, проснувшись, он еще несколько дней помнил каждую деталь. Вряд ли из этого что-нибудь вышло, если бы прошлой зимой, на Солнцестояние, он не пошел на собрание наставников, где все они напились. Там он заговорил об этих необычных снах, и оказалось, что еще двое видят такие же. Орнейл – так его зовут – думал, что от слишком напряженной работы его спящий ум оказывается вовлеченным в его занятия. Он рассказал об этом смеха ради, но у тех двоих словно гора с плеч свалилась. Один – географ, он исследует погодные составляющие, второй – металлург, который пытается выяснить, как имперские монетные дворы очищали белое золото.
