– Должен объяснить, – начал посетитель хриплым ораторским баритоном, таким же строгим и сухим, как и он сам, – что явился к вам без предупреждения, поскольку мне известна ваша деловая репутация и я знаю мнение о вас моего друга Дика Уильямсона – Ричарда Э. Уильямсона, хлопкового брокера. Он говорит, однажды вы сотворили для него подлинное чудо. – Хелмар вежливо замолчал, предоставив Вулфу возможность отозваться на сие льстивое вступление, и Вулф наклонил голову на одну восьмую дюйма. – Я не прошу о чуде, но мне все же необходимы быстрота, энергичность и проницательность. – Он сидел в красном кожаном кресле, положив портфель на стоявший рядом столик. – И осмотрительность… Это важно. Вам они свойственны, как мне известно. Теперь два слова обо мне. Я являюсь старшим партнером уважаемой адвокатской фирмы. Наш офис располагается на Уолл-стрит, сорок. Исчезла девушка, за которую я несу ответственность. Есть основания опасаться, что она совершит какую-нибудь глупость и, возможно, даже подвергнет себя опасности. Ее необходимо найти как можно скорее.
Я открыл ящик, чтобы извлечь блокнот, и взялся за ручку. Что могло быть приятнее? Исчез человек, и старший партнер почтенной фирмы с Уолл-стрит в панике бросается к нам на ночь глядя, даже не задержавшись для предварительного звонка. Взглянув на Вулфа, я подавил ухмылку. Губы его были плотно сжаты в смиренном принятии неизбежного. Впереди маячила работа – работа, отвертеться от которой ему наверняка не удастся ни под каким разумным предлогом. И до чего же он это ненавидел!
– У меня конкретное предложение, – сказал Хелмар. – Я заплачу вам пять тысяч долларов и возмещу неизбежные расходы, если вы найдете ее и я смогу с ней связаться до двадцать девятого июня, то есть в течение шести дней. И я заплачу вдвойне – десять тысяч, – если вы предъявите ее мне в Нью-Йорке, живой и здоровой, к утру тридцатого июня.
Я с подобающим почтением пожирал его глазами, когда он говорил о пяти, а потом о десяти штуках, но, услышав дату, тридцатое июня, опустил взгляд на блокнот. Это могло быть простым совпадением, но у меня возникло острейшее предчувствие, что совпадения тут нет, а я уже научился доверять своим предчувствиям. Я чуть поднял взгляд, чтобы увидеть лицо Вулфа, но не обнаружил ни единого признака, что дата огорошила его так же, как меня.
Он глубоко вдохнул, не без изящества капитулируя перед необходимостью работы.
– А полиция? – без особой надежды поинтересовался он.
– Как я уже сказал, – покачал головой Хелмар, – важно проявлять осмотрительность.
– Потому обычно и нанимают частных детективов. Изложите мне факты вкратце. Поскольку вы адвокат, то должны знать, что мне нужно, чтобы решить, стоит ли браться за эту работу.
– А почему бы вам за нее не взяться?
– Не знаю. Расскажите о ней.
Хелмар поерзал на сиденье и откинулся на спинку кресла, но непринужденной его позу я бы не назвал, да и пальцы он сплетает и расплетает отнюдь не по привычке. Он явно был на взводе.
– В любом случае, – произнес он, – это конфиденциальная информация. Пропавшую девушку зовут Присцилла Идз. Я знаю Присциллу с пеленок и являюсь ее официальным опекуном, а также попечителем собственности по завещанию ее отца, умершего десять лет назад. Она проживает в квартире на Восточной Семьдесят четвертой улице. Этим вечером мне надо было заехать туда, чтобы обсудить с ней кое-какие деловые вопросы. Я прибыл туда в самом начале девятого, однако дома ее не застал. Горничная была встревожена, поскольку ожидала госпожу домой к обеду пораньше, а от той все еще не поступило никаких известий.
– Такие подробности мне ни к чему, – нетерпеливо прервал его Вулф.
– Хорошо, я буду краток. На письменном столе Присциллы я обнаружил адресованный мне конверт. В нем была записка от руки. – Хелмар потянулся за портфелем и открыл его. – Вот она. – Он извлек сложенный лист синеватой бумаги, но отложил его, чтобы достать из кармана футляр и надеть очки в черной оправе, потом снова взялся за бумагу. – Тут говорится: «Дорогой Перри…» – Он замолчал и поднял взгляд на меня, а затем на Вулфа. – Она называет меня по имени с двенадцати лет, когда мне самому было сорок девять. Так посоветовал ей отец.
