Ленка толкнула ее в бок:
— Смотри!
Полоса света, падающая из коридора в комнату, освещала лежащего ничком на полу человека, одетого в вальтеровскую куртку и шапку и сжимающего в руке нож. Человек лежал неподвижно и не подавал никаких признаков жизни.
— Смотри, – снова толкнула Алису Ленка.
В кухне на табуретке, лицом к окну и спиной к стоящим в коридоре, сидел еще один человек, закинув ногу на ногу, в телогрейке и рваной шапке-ушанке с горящей папиросой в руке. Черные длинные волосы свисали скомканными патлами поверх воротника. Держась за руки, Алиса и Ленка шагнули в кухню и осторожно заглянули в лицо сидящего. На них смотрела иссиня-зеленая отвратительная рожа. Сзади раздался дикий вопль, они невольно вскрикнули, и в ту же секунду хохочущие Михалыч и Вальтер включили свет.
— Вы спятили! – смеясь, отбивалась Алиса, глядя на искусно вылепленное из пластилина лицо. – Так же и заиками недолго остаться!
Ленка, хохоча, отмахивалась от сияющего Вальтера.
— Здорово мы вас, правда?! – умирал от смеха Вальтер. – Такие классные дядьки получились!
— Ну, чья это идея, пояснять не надо! – хохотала Ленка. – Знали бы вы, как мы напугались!
Вальтер увлек Ленку в коридор, на ходу снимая с нее верхнюю одежду. Зажурчала вода в ванной, раздался жуткий Ленкин визг, потом смех и отчаянный вопль:
— Алиска! Спаси меня! На помощь!
Алиса кинулась в ванную и зашлась от смеха, согнувшись пополам, увидев, с каким довольным лицом Вальтер поливает из душа одетую Ленку, стоящую вместе с ним в ванне. Пока она смеялась, подкравшийся сзади Михалыч в два счета приподнял ее и сунул в ванну третьей. Вальтер тут же повернул душ в ее сторону, Алиса, визжа, вцепилась в рубаху Михалыча, и тому ничего не оставалось, как присоединиться к уже купающимся. Хохот стоял невообразимый. Четверо счастливых людей в одежде стояли в ванне и были насквозь мокры.
— Объявляю этот день – Днем всеобщего купания! – торжественно провозгласил Вальтер. – Отныне, каждый месяц… Какое сегодня число? – повернулся он к Михалычу.
— Девятнадцатое, – ответила за Михалыча Алиса.
— Отныне каждый месяц девятнадцатого числа будет торжественно отмечаться День всеобщего купания! – торжественно произнес Вальтер, подражая голосу известного политического деятеля. – В этот день каждый уважающий себя человек просто обязан залезть в ванну в одежде и почтить память этого незабываемого события! Отказавшихся – к позорному столбу! Возражения имеются? Ну, я думаю, прения здесь неуместны! – возражений не имелось, и Вальтер с гордостью произнес. – Хорошее начало, товарищи! Принято единогласно!
Эти три недели были самыми счастливыми в жизни Алисы. Жаль, все хорошее так быстро кончается…
Михалыч пришел домой поздно, поставил в угол гитару и вытащил из сумки пластинку.
— Что это? – спросила Алиса.
— Ким приехал, – ответил он. – Вот привез мне подарок на день рождения. Новый альбом «Наутилуса».
Алиса вздрогнула, почувствовав, как снова тяжело становится на сердце. Противно задрожали руки, и она поспешила спрятать их, скрестив на груди.
— Ну и как он? – чуть изменившимся голосом спросила она.
— Нормально. Гитару оттуда себе приличную привез, кучу приветов от старых друзей. Сегодня вместо репетиции весь вечер проговорили. Да, альбом совершенно потрясающий. Я сейчас поставлю.
Михалыч включил проигрыватель и поставил пластинку.
Алиса слушала внимательно, изредка что-то отвечая на комментарии Михалыча: то, что она слышала, ей нравилось до тех пор, пока не зазвучала последняя песня. От первых аккордов Алису буквально перевернуло, она съежилась и замерла.
Джульетта лежит на зеленом лугу
Среди муравьев и среди стрекоз
По бронзовой коже, по нежной траве
Бежит серебро ее светлых волос,
Тонкие пальцы вцепились в цветы,
И цветы поменяли свой цвет
Расколот, как сердце, на камне горит
Джульетты пластмассовый красный браслет.
Отпусти его с миром, скажи ему вслед,
Пусть он с этим проклятьем уйдет,
Пусть никто никогда не полюбит его,
Пусть он никогда не умрет…
— Что, о Киме своем задумалась? Соскучилась? Давно не виделись?
— Ты что? – непослушными губами спросила Алиса.
— Ой, ну только не надо мне врать, – нехорошо усмехнулся Михалыч. – Я же тебя насквозь вижу. Я даже знаю, о чем ты сейчас думаешь.
