— И придумала ее я. Не входи в роль жутко таинственного собеседника.
— Ты вообще почему так со мной разговариваешь? — Доктор извлек шапочку и надел ее обратно на голову.
— Имитирую душевную близость, — отвернулась я и снова полезла за сигаретами.
— А может быть мы с тобой и правда стали необыкновенно близки? — тихо поинтересовался он.
— Да ну, — отмахнулась я, — все это танец водомерок — никогда не узнаем, что там в пруду. Просто хочется иногда сделать вид, что кто-то полностью разделяет твои интересы.
— Получается?
— Ага, — покивала я, — знаешь, иногда всем, кто рядом, хочется морду набить, а потом вдруг плачешь, потому что тебя никто не обнимает и не говорит: «Маленькая»…
— Ты еще очень глупая и молодая, — вздохнул Доктор.
— Я — старая и больная женщина, — в тон ему ответила я, — я стану еще старше, ты не бойся. И, наверное, умнее.
— Не факт, — вскинул руку Доктор.
— Факт, — грустно покачала я головой, — все распишут как по нотам — тупой догонит.
— Возвращается твой Гоша, — не оборачиваясь, мерно проговорил Доктор, — ты его ненавидишь?
— Наверное, — поморщилась я, — нам с ним просто очень не повезло.
— Все исправится, — Доктор замялся, и в течение всего пути Гоши к нашему столику (целая вечность) пялился на меня так, что хотелось танцевать румбу с обезьянкой на плече — что-то вроде этого.
— Я выиграю сегодня?
— Да.
— Правда?
— Да.
Слово Марго. Завтрак туристов (кожаные штаны и рубашка для танцевания зажигательной румбы)
Проснулась я от странного ощущения полного отсутствия головы и абсурдной в таком случае сухости во рту. Я с трудом выбралась из-под Гошиной руки, давившей на меня пудовой тяжестью, села на постели и огляделась по сторонам. Кругом темно, хоть глаз выколи. Я зашарила рукой вокруг себя и, не нащупав привычного выключателя ночника, поняла, что нахожусь в Гошиной квартире.
С тихим чертыханьем я спустила ноги на прохладный пол. Диван, на котором мы почивали, жалобно всхлипнул, а я уже поднялась и протопала на кухню. Там, не зажигая света, я подхватила чайник, и с наслаждением напилась тепловатой воды. Отдышавшись, я нащупала ногой табурет, подтянула его к себе, тяжело опустилась на его липкую поверхность и попыталась вспомнить, что же было вчера.
Тщетно. Все мои воспоминания потонули в пучине халявной выпивки. Красота… Мое второе публичное выступление отметилось повторной пьянкой с частичной алкогольной амнезией. Я протопала к Гошиному холодильнику, открыла дверцу и с болезненным интересом заглянула в него, скрючившись в столбе желтого света. Искала, естественно, пиво. Пива, естественно, не оказалось.
Арктическая пустота порадовала сухой попкой от колбасы, заплесневевшим помидором и пачкой легкого Бонда. Некоторое время выбирая между останками помидора и колбасой, я схватила пачку и закурила. Затошнило еще сильнее. Я захлопнула холодильник и снова погрузилась во мрак.
— Все куришь? — спросил меня невидимый в темноте Гоша.
— Что там было? — повернулась я на голос.
— Как обычно. Ты порывалась танцевать, потом влезла на барную стойку, а потом я еле снял тебя с Кардинала, чтоб ему, идиоту…
— С Кардинала? — присвистнула я, — с чего бы это?
— Уж не знаю, — сварливо ответил Гоша, прошел к холодильнику и широко распахнул дверцу. Снова стало светло. Я с удовольствием наблюдала Гошины бока, пока тот с тоской оглядывал помидор, колбасу и сигареты.
— Говно, — прокомментировал свой ассортимент продуктов Гоша и захлопнул дверцу. Снова все погрузилось во мрак. Я нащупала в темноте его ногу, притянула за нее к себе теплое Гошино тело и повисла на нем, как мочалка.
— Че это ты ласковая такая? — смущенно спросил он.
— Сил нет идти… — проныла я.
— Пьянь зеленая, — растроганно проговорил Гоша и подхватил меня на руки. Перед моими глазами все завертелось, я стиснула зубы, зажмурилась и бессильно уронила голову назад, намертво вцепившись в Гошину шею.
— Любимая, — утробным голосом провещала я, пока он нес меня к кровати, — я пронесу тебя через Вселенную! Я подарю тебе… Ой! Ты что?! — завопила я, потому что Гоша принялся трясти меня и подбрасывать в воздух.
— Гимнастика для несостоявшихся алкоголиков! — провозгласил тот, осторожно укладывая меня на диван. Под спиной захрустели какие-то бумажки. Некоторое время я поерзала на них, а потом ухватила часть в горсть и попыталась разглядеть при скудном свете фонаря, льющемся в окно.
