— Ага… — и снова умолк. — Бели хотите, я подожду с вами…
— Лучше не надо. Но все равно спасибо.
— О’кей, — сказал Клинг. Взглянул на нее еще раз. Лицо ее стало озабоченным, весьма озабоченным. Знал, что нужно сказать что-то еще, но не знал, что.
— Ну ладно, не вешайте нос, — напомнил он ей.
— Не буду. Спасибо.
— Не за что, — ответил Клинг. Открыл двери и вышел на крыльцо.
Дженни Пейдж закрыла за ним.
Уиллис не любил сверхурочную работу. Мало кто любит оставаться после работы, разумейся, если за это не платят. Уиллис, как детектив третьего разряда, получал в год 5230 долларов. Ему не платили даже ни за реально отработанное время, ни за количество расследованных случаев. Его постоянным окладом были 5230 долларов, и столько он получал всегда, сколько бы часов ни отработал.
Он был в отвратительном настроении, когда Пузан Доннер позвонил ему в среду ночью. Толкался в отделе, снимал трубку при каждом телефонном звонке и вообще мешал всем, кто пришел на дежурство. Вначале слушал Мейера, который рассказывал Темплу о каком-то случае в 33 участке, где появился некий тип, крадущий кошек. Это ему было неинтересно. Нетерпеливо поглядывая на стоящие часы, он ждал. Домой он ушел в девять, убежденный, что Пузан Доннер этим вечером уже не позвонит.
Когда на следующий день утром в семь сорок пять он пришел на службу, дежурный сержант подал ему записку — сообщение о том, что Доннер звонил ему предыдущей ночью в одиннадцать пятнадцать. Доннер просил срочно ему позвонить. Номер был записан тут же. Уиллис миновал пульт дежурного, свернул направо, где прямоугольная таблица с указующим перстом показывала путь в следственный отдел, поднялся по железной лестнице, свернул туда, где зарешеченное окно пропускало бледные неровные лучи утреннего света в приемную размером полтора на полтора, и потом одолел шестнадцать ступенек на второй этаж. В конце коридора повернулся спиной к дверям, на которых было написано «КАМЕРЫ». Прошел вдоль скамеек, мужского туалета и административного отдела и, наконец, через стеклянные двери вошел в следственный отдел. Кивком приветствовал Хэвиленда и Симпсона, которые пили кофе, направился к своему столу и притянул телефон. Стояло хмурое серое утро, и белые шары светильников заливали помещение неярким светом. Набрав номер, он стал ждать, поглядывая в сторону кабинета Барнса. Двери были распахнуты настежь, что означало — лейтенант еще не пришел. Барнс обычно закрывал двери, как только входил в кабинет.
— У тебя что-то новенькое, Хэл? — спросил Хэвиленд.
— Да, — ответил Уиллис. В трубке он услышал:
— Алло?
Голос был заспанный, но Уиллис узнал голос Доннера.
— Пузан, это Уиллис. Ты мне звонил?
— Что? — переспросил Доннер.
— Говорит детектив Уиллис из восемьдесят седьмого отделения.
— А, привет. Господи, который час?
— Около восьми.
— Вы вообще когда-нибудь спите?
— Что у тебя для меня есть?
— Вы знаете типа, которого называют «капитан Рэндольф»?
— В мою клиентуру он не входит. Кто это?
— Недавно перебрался из Чикаго, но голову даю на отрез, что здесь у него тоже есть грехи. Он грабитель.
— Вы уверены?
— Разумеется. Хотите с ним встретиться?
— Посмотрим.
— Сегодня вечером я собираюсь немного поиграть в кости. Будет и Рэндольф. Можете с ним встретиться.
— Где?
— Я вас возьму с собой, — сказал Доннер. Потом помолчал. — Вы же знаете, турецкие бани нынче дороги.
— Вначале нужно выяснить, о ком идет речь, — сказал Уиллис. — Возможно, эта встреча окажется ни к чему. Вы уверены, что он будет играть в кости?
— Как в самом себе.
— Я тебе позвоню попозже. Будешь на месте?
— До одиннадцати. Потом пойду в бассейн.
Уиллис взглянул на имя, которое он записал на клочке бумаги.
— Капитан Рэндольф. Так его зовут?
— Рэндольф-то да. Но насчет капитана я не уверен.
— Но ты уверен, что ограбления — его рук дело?
— Абсолютно, — подтвердил Доннер.
— Ладно, я тебе позвоню.
Уиллис положил трубку, немного подумал, потом набрал номер отдела идентификации. Москоло, один из служащих административного отдела, вошел в канцелярию и спросил:
— Эй, Хэл, кофе будешь?
— Ага, — кивнул Уиллис и начал объяснять по телефону, что ему нужно.
