Я поднялся на второй этаж, повернул ключ в замочной скважине и постучал в дверь комнаты, назвав при этом своё имя. Она любезно пригласила меня войти, что я и не замедлил сделать. Я увидел, что ей удалось очень уютно устроиться. Одна из кроватей была разобрана, а аккуратно сложенное покрывало лежало на другой. Сидя за столом, у окна, она при свете настольной лампы что-то проделывала с ногтями. Присцилла была без туфель, в накинутом на голое тело голубом неглиже. Выглядела она меньше ростом и даже моложе, чем утром в своём платье персикового цвета.
– Должна вас предупредить, – сразу же сказала она, – что через десять минут я уже буду в постели.
– О, я очень сомневаюсь в этом. К сожалению, вам сейчас придётся одеться. Вульф хочет, чтобы вы спустились вниз, в его кабинет.
– Сейчас?
– Вот именно.
– Почему он сам не может подняться сюда?
Я посмотрел на неё. При таком обороте дела она становилась для меня своеобразной угрозой. Такое отношение к Ниро Вульфу в его собственном доме явилось бы для него образцом бесстыдства.
– Потому что на этом этаже для него нет достаточно вместительного кресла, – отрезал я. – Одевайтесь поскорее. Я подожду вас в коридоре.
Я вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Я, конечно, не прыгал от восторга и не задирал нос. Хотя мне было очень лестно, что именно я затеял это дело, которое так кстати обернулось обещанием десяти тысяч долларов. Но пока я не видел ни одного из возможных путей их получения и понятия не имел о том, какую линию поведения изберет Вульф. Я ведь уже сообщил ему о своей позиции, а он только хихикнул.
Одевание не заняло у дамы много времени, и это было одним очком в её пользу. Когда она снова появилась в своём персиковом платье, её первый вопрос был:
– Он очень сердит?
Я не сказал ничего, что могло бы испугать её.
Лестница не была достаточно широка для нас двоих, и мы спустились вниз, прижавшись друг к другу, причём её пальцы лежали на моей руке. Она как бы хотела показать, что я теперь для неё «свой». Я сказал Вульфу, что это «моя добыча», с тем, чтобы подчеркнуть перед ним значимость своих деловых качеств и заявить о своей привилегии. Поэтому, когда мы вдвоем входили в кабинет, я нарочно выпятил как можно больше грудь, чтобы придать себе независимый вид. Она прошла к письменному столу, протянула руку и с сердечной простотой сказала:
– Вы именно такой, каким я вас и представляла. Я бы… – И сразу же замолчала, потому что, как я понял, её обдало холодом от его взгляда.
Он не шевельнул и мускулом. Выражение его лица было не враждебным, но и далеко не сердечным. Присцилла даже отступила несколько назад.
– Я не стану пожимать вам руку, – сразу же сказал Вульф, – потому что в дальнейшем вы можете посчитать, что я вас обманул. Посмотрим, что мы можем сделать для вас. Садитесь, мисс Идз.
Она, как мне показалось, держалась просто молодцом. Конечно, мало приятного, когда протянутую тобой руку отказались пожать, какими бы объяснениями при этом ни сопровождался отказ. Шагнув назад, она вся вспыхнула, открыла рот, но тут же сразу его закрыла. Она посмотрела на меня, потом снова на Вульфа и, видимо, решив, что ей следует, несмотря ни на что, все же быть сдержанной, решительно шагнула к красному кожаному креслу. Но не успела она сесть, как сразу же резко подалась вперёд и спросила, подозрительно глядя на Вульфа:
– Как вы меня назвали?
– Вашей настоящей фамилией, мисс Идз.
Пораженная, она молча смотрела на него, потом перевела свой растерянный взгляд на меня и снова спросила:
– Как вы сказали? Почему меня так назвали?
– Послушайте, – взмолился я, – вы получили удар, и какая вам разница, от кого – от меня или от него?
Садитесь и спокойно принимайте все как должное…
– Но не могли же вы… – перебила она меня. Конец фразы повис в воздухе. Она снова опустилась в кресло. Её замечательные глаза обратились к Вульфу: – Разницы, конечно, никакой, но я полагаю, что теперь мне придётся заплатить вам гораздо больше. Но это меня вполне устраивает, так как я уже и сама собиралась это сделать. Я уже сказала об этом мистеру Гудвину.
Вульф кивнул:
