– Ты хочешь заманить его в лес? – снова спросила претендентка.
– Нет. В лес его заманишь ты. А я лишь сделаю так, чтобы он из него не вышел. Что касается причин моей помощи – я очень… – ангел мягко притянул к себе вампиршу, – очень хорошо знаю Мизраэля. И не хочу, чтобы такую милую колючку сломали.
– А что взамен? – уже не пытаясь вырваться, спросила она.
– Когда придет время – поможешь мне. Ничего страшного, может, тебя даже и просить не придется. – Заговорщик осторожно убрал со лба сообщницы выбившуюся прядь волос. – Согласна? Вот и прекрасно!
С этими словами он отпустил ее и спросил, как ни в чем не бывало:
– Спать хочешь?
– Да, – растерянно ответила девушка.
Да что с ней такое? Почему?..
Веки отяжелели, вампирша мягко осела в траву.
– Поспи, я покараулю. Завтра соревнование. – Риэль присел рядом, опершись спиной о ствол вяза. – Ты должна выиграть.
Глядя на спящую девушку, он мечтательно улыбнулся, предвкушая скорую встречу с Мизраэлем.
* * *
Девять соперниц стояли на арене, залитой ослепительным утренним солнцем. Зрители расположились на трибунах, в благословенной тени.
Амон сидел рядом с Рорком, который вполголоса рассказывал ему все столичные новости и сплетни за минувший месяц. Демон едва сдерживался, чтобы не смотреть на Поприще. Там на белом песке стояла девушка с волосами, пылающими огнем. Она была слишком тоненькая, слишком уязвимая, слишком бледная… И зачем-то постоянно терла виски, словно одолеваемая жгучей болью. Зверь хрипел и рвался к ней, чувствуя, страдание, но хозяин не давал ему воли. Получалось плохо.
– Квардинг Ада дает разрешение привлечь своих воинов? – раздался за спинами беседующих мужчин тихий голос, лишенный каких-либо эмоций.
Тот, к кому был обращен этот вопрос, замер и, не оборачиваясь, уточнил:
– Это просьба?
– Да.
Голос говорившего остался так же ровен, однако в нем угадывались неудовольствие и досада. Ничего, в данном случае право на стороне Амона.
– Тогда не дает. – Взгляд желтых глаз скользнул на прячущего улыбку Рорка. – Берите из числа плененных. Так интереснее.
В другое время оракул не проигнорировал бы столь явное пренебрежение, но предложение пришлось ему по вкусу. Оно и впрямь могло сделать соревнование увлекательнее.
– Благодарю.
Квардинг обернулся. Динас редко кого благодарил, так что момент был во всех смыслах исторический.
Оракул стоял, безмятежно глядя на арену. Он был очень-очень стар. Так, как может быть стар только демон. Громады тысячелетий, осевшие у него за плечами, привели к тому, что с возрастом человеческие черты утратили четкость и характерность, стали словно бы смазанными, какими-то обобщенными, невыразительными, бескровными.
Темное лицо покрывала сетка глубоких морщин и тусклых старых шрамов, а в волосах изредка проблескивали серебряные нити седины. Коричневые тонкие губы всегда были плотно сжаты, но оранжевые глаза блестели ярко и смотрели остро. Динас уже много столетий не принимал истинного демонического облика: лишенный эмоций старец – таким знали его многие поколения жителей Ада и Антара. Длинное темно-фиолетовое одеяние с широкими, ниспадающими почти до пола рукавами, делало высокого и худого оракула еще более усохшим и зловещим.
Амон отвел глаза. Разглядывать еще его не хватало.
Динас же повернулся к Поприщу, жадно осмотрел претенденток. На внутренней стороне коричневой сухой ладони мелькнула татуировка: солнце, наполовину скрытое затмением. Знак провидца. Самого сильного колдуна этого мира. Оракул втянул воздух. Тонкие ноздри хищно затрепетали, обоняя запахи страха, возбуждения и тоски. Он чувствовал ЕЕ присутствие. Хитрая бестия. Умная. Она пряталась в одной из этих ничтожных рабынь. Стихия, необходимая для ритуала и… еще для одного действа, находилась здесь, совсем рядом.
Скоро. Очень скоро.
– Рорк.
Старому демону доставляло удовольствие называть левхойта по имени и видеть, как тот каждый раз сдерживает недовольство, не смея ничего противопоставить. А ведь хотел. Страстно хотел осадить. По тонкому лицу грияна пробежала тень раздражения, но он вежливо склонил голову.
– Да, оракул?
– Не забудь, претенденток будет обучать предводитель воинства Ада. Надеюсь, больше ты его не отошлешь.
