Чтобы показать, насколько популярной в литературе может быть цитата, приведу один пример. В Первом послании к Коринфянам есть очень известный стих (12): “For now we see through a glass, darkly; but then face to face: now I know in part; but then shall I know even as also I am known” (KJV). Его русский синодальный перевод: “Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познáю, подобно как я познан”. Так вот, Википедия подсказывает нам, что одних только романов (точнее, novels) под названием Through a Glass, Darkly или Through a Glass Darkly (с запятой и без) на свете полдюжины; кроме того, есть парочка одноименных нехудожественных книг, два сборника стихов и два отдельных стихотворения, пьеса и множество всякой мелочи вроде статей, лекций, серий из телесериалов и прочего. Интересно, о чем думала американская писательница Донна Лион, называя так свою книгу аж в 2006 году, вслед за уже опубликованными под таким же титулом пятью другими? Видимо, забыла посмотреть в интернет.
Но еще любопытнее вот что: прекрасный сборник рассказов Шеридана Ле Фаню называется In a Glass Darkly, один из рассказов Агаты Кристи – In a Glass, Darkly, сборник рассказов Айзека Азимова – Through a Glass, Clearly, роман Филипа Дика – A Scanner Darkly. В эту коллекцию можно было бы добавить и альбом Rolling Stones Through the Past, Darkly, и несколько телесерий с названиями In a Mirror, Darkly и Through a Lens Darkly, но не будем забредать на чужую территорию (хотя и песни, и фильмы тоже кому-то приходится переводить).
Обратите внимание на то, что в другом английском переводе Библии, New International Version, соответствующее место звучит иначе: “For now we see only a reflection as in a mirror…” Однажды, в доинтернетовскую эпоху, я долго искал в нашей Библии, выпущенной к тысячелетию Руси, слова “не ведают, что творят”, прекрасно помня, что они должны быть в одном из Евангелий, но так и не нашел их, поскольку в более современном переводе они заменены на “не знают, что делают”…
Понятно, что источники цитат и аллюзий, которые можно встретить в англоязычной прозе, не исчерпываются тремя самыми главными. Очень вероятно, к примеру, наткнуться на след Диккенса; хорошо знают образованные англоязычные literati и свою поэзию помимо Шекспира с Матушкой Гусыней (Китса, Шелли, Вордсворта, а из американцев – Уитмена и Фроста). Но столько всего, конечно, не перечитаешь, да это и не обязательно. Нужно только не терять бдительности, и если вы подозреваете, что фраза, которую вам надо тщательно разобрать, устроена как шкатулка с секретом, отправляйтесь на поиски в интернет – наверняка что-нибудь да выудите.
Теперь у нас на очереди еще один важный аспект читательской работы. Мало изучить язык, страну и литературную традицию – надо еще и хорошо понимать мысли и чувства автора, а для этого читателю, в роли которого выступает переводчик, необходим свой собственный житейский опыт.
Писатели пишут о том, что они хорошо знают, и это относится вовсе не только к так называемым реалистам. Реализм в литературе – вообще загадочное и довольно сомнительное понятие, потому что каждый автор, даже якобы описывающий “жизнь как она есть”, на самом деле предлагает нам свою трактовку реальности. Но каким бы причудливым ни был созданный автором антураж, литературные герои всегда рассуждают и ведут себя как обычные (или не очень обычные, но все же знакомые нам по многим приметам) люди, даже если они не люди. Да и то, что писатели вроде бы выдумывают, является, как правило, лишь логичным (или не очень логичным) продолжением, экстраполяцией действительности. Бывают, конечно, у авторов и прозрения – тут можно вспомнить, например, изобретения и предсказания таких знаменитых фантастов, как Жюль Верн, Артур Кларк и Станислав Лем, – но никто не стал бы читать роман или повесть только ради них. Читателей интересуют события, приключения, переживания героев – и писатель не сумеет убедительно рассказать нам о них, не опираясь при этом на свой собственный или чужой, но глубоко воспринятый им жизненный опыт. Не случайно ведь среди хороших писателей так много тонких и чутких наблюдателей, знатоков человеческой природы, обладающих вдобавок повышенной способностью к эмпатии.
