Отступаю на полшага, меняю стойку - и Херувимчик зеркально повторяет мое движение, острие клинка замирает напротив моего живота, один его выпад - и все! Резко сшибаю клинки вверх, но разомкнуть их не удается, он вместо рубящего удара закручивает мой клинок так, что его меч вдруг оказывается слева от меня, острием мне в живот. Полшага, закрут, смена соединения... Его меч снова направлен мне в пузо. Мать твою, да что ж они - примагнитились?! Отскакиваю, он наступает, повторяя мои перемещения. На момент вижу его лицо - он улыбается. И тут до меня потихоньку доходит - он бы меня мог с первых двух ударов завалить, но ему еще и развлечься охота... Нет, пора в глухую защиту.
Кружим, не размыкая клинков, нервы вот-вот лопнут от напряжения. Спокойно, он того и ждет, чтоб я занервничал, раскрылся, и тогда пришьет меня без всякого риска... Играет, как кот с мышью. Слева - звон мечей. Роджер еще дерется, а значит, жив. Со всех сторон, из окон, наверно, голоса - советы, подначки, смех. Зрители, чтоб их! А я, по ходу, начинаю сдавать, и Херувимчик это чует. Прыжок, финт - и мне наконец-то удается разомкнуть клинки, но тут же они снова как слипаются. Интересно, а долго еще это может продолжаться?..
И тут, как хор ангелов с ясного неба, где-то, пока еще далеко, два хриплых, задыхающихся голоса взревели:
- И налево наша рать, и направо наша рать,
Хорошо с перепою мечом помахать!
Ага, живем! Я гаркнул Роджеру:
- Держись!- и тут же пришлось парировать весьма пакостный укол - Херувимчик тоже понял, что игрушки кончились. Занервничал, гад! И тут уж я заработал ногами поживей, прыгая вокруг него и крутя Хельмбертом восьмерки. Серьезной атакой тут, конечно, и не пахнет, и надолго никого при таких упражнениях не хватает, зато и противника заставляет покрутиться, пусть и с меньшим расходом сил. Краем глаза я успел заметить две выскочившие из переулка фигурки - длинную и маленькую, Херувимчик на долю секунды обернулся на топот. Самое время использовать рост и вес!
Я взвыл дурным голосом:
- Йох-хо-гаа!- и прыгнул вперед, но малость не рассчитал и вместо того, чтобы рубануть мечом, схлопотал здоровенный удар в скулу яблоком на эфесе. Херувимчик, врубившись, что соотношение сил изменилось, бортанул меня и метнулся в сторону, но слишком поздно - в следующий момент лезвие меча Старого, пробив плащ, вышло у него из спины пальца на четыре, дымящееся и покрытое черной кровью. Роджер пинком отшвырнул одного из противников Малышу, шакал повалился с раскроенным черепом, второй тут же запрокинулся назад, уронив меч. Старый остановился, переводя дух, и явно собирался потребовать объяснений, но тут воздух взрезал пронзительный вопль:
- Патруль!
Я перевернул труп Херувимчика, рванул камзол у него на груди, чтоб было видно золотую пластину с мчащимся волком и тут же, подхватив под руку вывернувшуюся из-за поворота Гельду, рванулся в темноту вслед за Малышом и Роджером.
Мы петляли какими-то узкими проулочками минут, наверно, десять - ума не приложу, зачем. За нами, по-моему, никто не гнался. На бегу я еще умудрился засунуть в ножны Хельмберт - левой рукой, за правую цеплялась Гельда. Наконец мы остановились на каком-то пустыре, с двух сторон зажатом глухими стенами, и принялись шумно переводить дух. Тогда-то Старый и задал тот вопрос, который, очевидно, собирался задать сразу после драки:
- Слушай, Ученик Чародея, а кому мы, собственно, наломали?
- Серому Братству.
- Жидковато, не находишь? По сравнению с тем, что ты рассказывал...
- Еще не вечер, - мрачно уведомил я. Малыш тем временем повернулся к Роджеру:
- Слушай, а где ты так ногами махать научился?
- В бронепехоте научили, - скромно ответил Роджер. Старый высоко поднял брови, но промолчал. Гельда, наконец отдышавшись, выпалила:
- А знаешь, что они спросили, когда я сказала, что тебя бьют? "Что, уже?"
- А чего еще от них ждать? Кстати, рекомендую: вот этот, который делает вид, что самый умный, называется Старый. А эта дурмашина в рыжей бороде - Малыш. Именуется так потому, что ума в нем где-то на пятилетнего.
- Привет, фитюлька,- прогудел Малыш, обращаясь к Гельде с высоты своего роста. Из-под всклокоченных волос у него по щеке сползла струйка крови.
