- Вот это - очень хорошее оружие, - произнес Вождь, снова взяв в руки пистолет-пулемет. - Простой, эффективный, технологичный. А что у вас с автоматическим карабином, товарищи?
Симонов встал и подал Иосифу Виссарионовичу свой автомат. Странного вида - ствол и приклад составляли одну прямую линию, он был еще откровенно сыроват. Хотя на полигоне показал себя совсем неплохо...
Сталин придирчиво оглядел странное оружие со всех сторон, приложился, словно собираясь стрелять. Затем снова отложил автомат за ширму и принялся расспрашивать о крупнокалиберном пулемете. Федоров встал, одернул гимнастерку, и принялся докладывать, но краем глаза все же следил за удивительной ширмой.
Вождь просмотрел чертежи, выслушал пояснения, затем пообещал съездить на полигон, а в конце, прочитав очередную записку, хмыкнул и сказал:
- Ну что же, товарищи. Работа проведена серьезная, результаты - удовлетворительные. Хотя есть мнение, что у автоматического карабина приемистость - не вполне... Но, подчеркну: в целом результаты удовлетворительные. Хорошие результаты...
Федоров сидел, словно доской ударенный. Откуда Вождь знает такие термины?! А Сталин тем временем продолжал:
- Сейчас, товарищи, пройдите в канцелярию. Вам следует получить приглашения на Новогодний банкет в Кремль: вы все приглашены.
Оружейники вышли из кабинета, переводя дух и вытирая со лбов выступивший пот: не так уж легко общаться с Первым Человеком Государства.
Минут через двадцать они уже шли из канцелярии, получив пригласительные билеты на себя и членов своих семей. Дегтярев оживленно жестикулируя доказывал Симонову, что в конструкцию автоматического карабина необходимо внести некоторые изменения и дополнения, но Сергей Гаврилович слушал своего коллегу с видом отрешенным и задумчивым - переваривал замечания Сталина по самозарядной винтовке. Внезапно прямо навстречу им вышли Иосиф Виссарионович с каким-то пареньком-подростком.
- Вот, Саша, а это, - Иосиф Виссарионович указал на оружейников, - наши Левши. Блоху не подковывают, но оружие создают самое лучшее. Познакомьтесь, товарищи, мой сын - Александр Белов-Сталин.
Оружейники назвали себя, и пожали протянутую юношескую руку. Федорова точно молнией ударило, когда его ладонь стиснули тонкие, но неожиданно сильные пальцы, перепачканные оружейной смазкой...
Отгремели январские праздники и снова потекли трудовые будни.
Семнадцатого января в переполненном Кремлевском зале царила напряженная тишина. Давно здесь не было такой аудитории: маститые Григорович, Поликарпов, Туполев, молодые Лавочкин, Сухой, Яковлев, Четверухин, Гудков и еще многие другие, словом - весь наличный состав советской авиаконструкторской мысли. Отдельной группой расположились приглашенные итальянцы: Джузеппе Габриелли, Джованни Пенья, Алессандро Маркетти, Челестино Розателли и еще несколько человек. Вмести с ними сидел и 'красный барон' - Роберт Бартини, Вальтер Мессершмитт, Эрнст Циндель и Эрнс Хейнкель. Ещё чуть в сторонке обосновались двигателисты: Люлька, Климов, Шевцов, Микулин, Стечкин, Чаромский и Ханс-Иохан фон Охайн. А кроме ведущих конструкторов и их замов в зале сидели начальники конструкторских отделов и бригад.
Из совещания выпали лишь конструкторы вертолётной техники - их уже объединили приказом СНК в одно конструкторское бюро, и выдали техническое задание.
А над собравшимися, витала атмосфера нервозности, медленно, но верно приближавшаяся к тихой панике. Главный вопрос 'Зачем нас здесь собрали?' пока оставался без ответа. Но это бы еще полбеды: собрать могут, к примеру, чтобы поздравить с успехами, поставить новые задачи, наконец - просто для обсуждения развития самолетостроения с учетом объединения двух социалистических стран в один союз. Всякое может быть, вот только одно 'но'. Одно, но очень веское и солидное: Микоян, работавший с Поликарповым, поведал в курилке, что последние восемь месяцев Николай Николаевич во время рабочих обсуждений все чаще и чаще вдруг замирает на полуслове, молчит, а потом машет рукой и бурчит что-то вроде: 'Ну, это все не так важно...' А после в его кабинете находят обрывки чертежей и эскизов каких-то невероятных аппаратов и листки исчерканные непонятными формулами. То есть формулы-то как раз понятные - непонятно только, к чему они могут относиться...
