Татьяна слушала не перебивая. Не кокетничала, не строила из себя черт знает что, а приняла его исповедь просто и естественно, словно они были старыми добрыми знакомыми или случайными попутчиками, доверившими друг другу самое сокровенное в полной уверенности, что оно не пойдет дальше гулять по свету. Она тоже рассказала о себе: недолгое и неудачное замужество, детей не было, разменялись и живет теперь одна, в новом районе. Сама родом не из Москвы, дома остались родители, и вообще, ее жизнь как у среднестатистической Марии Ивановны.
— Почему Марии Ивановны? — не понял Котенев.
Михаил Павлович после ужина отвез Ставич домой, вернулся к себе и долго курил, сидя на кухне, — какие бесы толкают его в пропасть страстей и как понять самого себя: неужели он любит одновременно двух женщин? Бывает ли такое, чтобы влекло к жене, прошибала слеза от умильной жалости к ней, чтобы хотелось ее успокоить, приласкать и в то же время чтобы в крови полыхал пожар при виде другой женщины, везде мерещилась она и приходила к тебе во сне? Чтобы желал слышать ее голос и упивался им, не вникая в суть произносимых слов, чтобы перед мысленным взором везде и всюду она — ее руки, губы, волосы?..
После того вечера они начали встречаться, тщательно скрывая это от всех. Через год Татьяна родила ему дочь. Михаил Павлович зарегистрировал ребенка на свою фамилию, но настоял, чтобы девочку отправили к родителям Ставич. Если выдавалось свободное время, они вместе ездили на машине проведать дочку, скрывая и от Татьяниных родителей, что не состоят в браке. Он видел, как двойственное положение тяготит ее, да и Лида о многом догадывалась, но не находил в себе сил поставить точку на семейной жизни, а Татьяна терпела и не подталкивала его. Он умасливал ее подарками, завалил деньгами и роскошными игрушками дочь, а на душе день и ночь скребло — ну, когда же ты наконец решишься? А тут еще посадили брата Лиды — дурака Виталия, — связавшегося с валютными операциями. Жена была просто не в себе, и он серьезно опасался за ее психическое состояние. Так и жил на два дома, разрывая сердце на части и не имея сил ни на что окончательно решиться…
Татьяна встретила его в длинном черном халате с вышитой на груди фиолетовой розой — его подарок, привезенный из загранкомандировки. Поцеловав ее в шею и ощутив тонкий запах духов, он в который раз дал себе слово презреть наконец давно обременявшие его правила приличия и переехать к ней окончательно. Совсем не хочется уходить отсюда и возвращаться к скандалам и просьбам. Но, видимо, еще не созрел, не произошел тот последний толчок, готовый побудить сорваться с места и, как камень, катящийся с горы, лететь вперед, не имея возможности вернуться.
— Поужинаешь? — Она помогла ему снять пиджак и подала тапочки.
— Нет, пожалуй, только чаю. — Он поймал ее руку и поднес к губам.
Боже, от чего он заставляет себя ежедневно отказываться и, главное, зачем? Идет на поводу собственной непонятной раздвоенности, страха потерять то, что есть в Лиде, не найдя этого в Татьяне? И в то же время потерять в Татьяне, не найдя в Лидии? Неужели он так и будет ходить от одной к другой, боясь сознаться себе, что его это почему-то устраивает? Но почему?
На кухне Котенев с удовольствием принял из ее рук чашку и почувствовал, что он дома, в тихой обители, защищающей от любых невзгод. Татьяна что-то негромко рассказывала о своих новостях, а он, мелкими глотками прихлебывая чай, наслаждался покоем и звуком ее голоса, совершенно не вникая в то, что она говорит, — главное, она здесь, рядом.
Зазвонил телефон, и Михаил Павлович досадливо повернул голову — как некстати нарушают тишину их вечера. Татьяна сняла трубку и, недоуменно подняв тонкие брови, сказала:
— Это тебя.
— Меня? — искренне удивился Котенев. Он никому не давал номера телефона этой квартиры. — Кто?
— Какой-то мужчина. — Она пожала плечами и отдала ему трубку.
— Да, я слушаю. — Михаил Павлович вновь ощутил легкий запах ее духов, исходящий от телефонной трубки, и сердце обдало теплой волной нежности. Но это ощущение быстро пропало.
— Извините за беспокойство, уважаемый Михаил Павлович, — голос явно незнаком, — но не хотелось беспокоить вас на работе или дома. Поэтому пришлось позвонить сюда. Еще раз извините.
