Манефа не сопротивлялась: в конце концов, она знала, на что шла.
— Что же ответил Ярослав Осмомысл твоему брату? — допытывалась Манефа в то время, как Ярослав, завалив ее на стол, пытался раздвинуть ей ноги.
— Что ответил?.. То и ответил, что он крест целовал твоему покойному супругу при видоках, а посему… — Ярослав не договорил, соединившись наконец своим мужским естеством с распростертой на столе теткой.
Манефа едва не вскрикнула от боли.
— Полегче, медведь неуклюжий!
— Почаще занимайся этим, белокожая моя, тогда и больно не будет, — усмехнулся Ярослав.
— А ты наезжай время от времени ко мне, так и я привыкну к ласкам твоим, — отозвалась Манефа.
— Ловлю тебя на слове, сладкая моя, — промолвил Ярослав, делая ритмичные движения большим сильным телом.
Манефа давно хотела заловить сластолюбивого Ярослава в свои сети, поскольку знала, что, по родовому обычаю, он преемник своего брата на столе черниговском. Иметь возможность влиять на податливого Ярослава при распределении уделов для своих сыновей — вот к чему втайне стремилась хитрая Манефа. Изображая перед захмелевшим Ярославом сильную страсть, княгиня глядела в будущее своих сыновей, рано оставшихся без отца, не наделившего их волостями. На пасынка Олега Манефа не надеялась, как, впрочем, и на Бога, рассчитывая лишь на свой ум и женские чары.
Глава шестая. Поход на Киев
Вскоре галичане уехали.
Ефросинья, хоть и всплакнула при прощании на плече у брата, не выглядела огорченной, оставаясь в Новгороде-Северском, вдали от родителей. Заботливая свекровь с первого же дня стала для нее второй матерью.
Игорь очень скоро обвыкся с тем, что женат, благо в жизни у него не случилось в связи с этим никаких перемен. Он также жил в своей светелке на мужской половине терема, а его юная жена разместилась в покоях Манефы, которая запретила сыну даже помышлять о наготе Ефросиньи, не говоря уже о том, чтобы тащить ее в постель.
— Не доросла еще Ефросинья до этого, — выговаривала княгиня сыну и грозила пальцем, — да и ты тоже. Супружество супружеством, но и о теле Ефросиньи подумать надо. Коль станет она детей рожать в столь младые годы, то может зачахнуть раньше срока. И дети у юных матерей рождаются слабые.
Игорь не прекословил матери, лишь усмехался в душе. Знала бы про его забавы с Агафьей, небось не усердствовала бы в поучениях.
При первом же тайном свидании вскоре после свадьбы Игорь пылкими признаниями и крепкими объятиями легко доказал Агафье, как ему безразлична Ефросинья и насколько не безразлична ему она. Любовники продолжали свои встречи в укромных уголках терема под покровом ночи либо в предрассветные часы, когда сон одолевает даже чутких собак.
Олег ни о чем не догадывался, поскольку с женой жил недружно и привык к ее постоянной холодности. Служанки Манефы не имели доступа в покои Агафьи. Своих же служанок Агафья меняла столь часто, что, по существу, при ней постоянно находились девушки, не успевшие толком обжиться в княжеских хоромах.
Агафья с такой же легкостью Обманывала свою прислугу, как и нелюбимого мужа.
Но однажды в начале зимы случилось непредвиденное…
Олег был в отлучке, объезжая свои владения по санному пути, творя суд и расправу на местах. Ефросинья лежала с простудой, и Манефа не отходила от нее. Ключница Пелагея отпросилась на несколько дней к родне в Трубчевск.
Игорь и Агафья, решив, что случай им благоприятствует, утратили обычную осторожность.
Изнывающие от страсти любовники проникли в комнатушку Пелагеи, хотя знали, что спальня княгини находится за стенкой. Все происходило при свете дня. Игорь и Агафья поначалу хотели лишь поласкать друг друга без опаски и разойтись до ночи. Однако единение рук и губ пробудило в них столь неудержимое желание вкусить более сильное наслаждение, что они и не заметили, как оказались без одежд на чужой постели.
Привыкшие все делать быстро, на этот раз Игорь и Агафья захотели продлить удовольствие, полагая, что запертая на крючок дверь убережет их от внезапного вторжения. К тому же перед этим у них был вынужденный большой перерыв в ласках.
Два нагих тела пребывали в недвусмысленной позе, когда на пороге светлицы возникла Манефа с ножом в руке, которым она сняла крючок с петли, просунув его в узкую щель между дверью и косяком. Из-за плеча Манефы выглядывало любопытное веснушчатое лицо одной из ее рабынь.
