В российской науке рубежа XIX—XX веков близкие к «промежуточной» датировке взгляды разделял А. А. Шахматов. Он признавал первичность «Слова» по отношению к «Задонщине» и, следовательно, раннее его происхождение, однако полагал, что существующий список подвергся сильной переработке и искажению. Следовательно, в дошедшем до нас виде «Слово» может принадлежать скорее XV—XVI, чем XII—XIV векам>{21}. Ни Леже, ни Шахматов специальных работ, посвященных «Слову», не писали и его углубленным изучением не занимались.
С появлением книги А. Мазона исследователи «Слова» четко разделились на сторонников его древнего, домонгольского происхождения и позднего подлога, так что дискуссии о «промежуточной» дате, и без того негромкие, прервались окончательно. Только Л. Н. Гумилев, недалеко отходя от традиционной датировки, высказал оригинальную идею: «Слово» являлось политическим памфлетом XIII века, связанным с установлением монгольского владычества, и в его персонажах и событиях зашифрованы реалии именно этого периода. При этом источником поэмы могла быть и более ранняя традиция, отраженная в летописных повестях, но она была препарирована автором-«западником» в своих целях>{22}.
Только в последнее время, по мере ослабления позиций крайних скептиков под воздействием языковедческих аргументов, стали чаще появляться новые «промежуточные» варианты. А. Г. Бобров предполагает, что «Слово» является компиляцией древнего «дружинного фольклора» и авторских идей, относящейся к XV веку. Авторство памятника он приписал Ефросину Белозерскому, с именем которого связан Кирилло-Белозерский сборник — древнейший список «Задонщины»; его, в свою очередь, исследователь отождествляет с князем Иваном Шемячичем — принявшим монашество отпрыском мятежной ветви московского княжеского дома>{23}.
Д. М. Володихин считает возможным признавать «Слово» литературной стилизацией, созданной в тех же кругах, что и «Задонщина», в последних десятилетиях XIV века. Содержание «Слова», по мнению ученого, могло быть откликом на политические запросы того времени. При этом он не исключает возможности авторства Софония Рязанца.
Однако при всем том Володихин предлагает и далее считать традиционную датировку «базовой»>{24}.
Стоит отметить, что если изначально сторонники поздней даты видели в «Слове» обычно подлог-стилизацию, то в последнее время, даже говоря о «стилизации», они имеют в виду запись некой подлинной песенной традиции. Однако это не отменяет нескольких ключевых возражений на утверждения о позднем времени создания/записи «Слова».
1. Поэма явно находится вне культурного кон текста XIV—XVI веков. Это памятник еще живой дружинной культуры, создававшийся в условиях живого же «двоеверия». Уже в эпоху «Задонщины» первое умирало, а второе — умерло. «Задонщина», судя и по содержанию, и по чертам поэтики (например, по сохранности размера), — памятник иной, более поздней эпохи, чем «Слово». «Сказание о Мамаевом побоище» фиксирует уже деградацию той традиции, к которой принадлежали «Слово» и «Задонщина», — утрату поэтической формы и покорность летописно-житийным канонам, что нельзя не связать с исчезновением прежней дружинной среды.
2. Всё, что требовалось бы от автора «мистификации», должно было быть присуще и автору «стилизации». Он точно так же должен был бы располагать громадным объемом исторической и филологической информации о домонгольском времени. Если речь идет о точной записи или компиляции точных записей домонгольских устных текстов, то это возражение снимается лишь отчасти, поскольку примеры таких записей абсолютно неизвестны.
3. Уже автору «Задонщины», как мы видели, была совершенно непонятна языческая образность «Слова», расшифровываемая лишь новейшими исследованиями. Во времена «Задонщины» богов «Слова» уже не помнили. Имя Дажьбога, помимо «Слова», употребляется без искажений только в летописи и в русском переводе византийской хроники Иоанна Малалы VI века. Имя Хорса — в летописи, «Беседе трех святителей» и поучениях против язычества. Имя Стрибога — только в летописи. Имя Трояна — в апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» и одном из поучений. Даже при зыбкости дат некоторых антиязыческих текстов все остальные перечисленные памятники надежно относятся к XI—XII столетиям. Единственные исключения — Див («Диво» в «Задонщине») и популярный в народных поверьях Севера Белее.
