- Значит, спуск в кратер как-то повлиял на его нервное состояние?
Джесси опять потерла горло ладонью.
- Я сначала сама так думала. И надеялась, что через некоторое время это пройдет. Дэниэл закончит свою серию экспериментов, сформулирует результаты, успокоится, все придет в норму. Но потом я заметила, что он перестал принимать лекарство...
Она протянула руку и сняла с тумбочки пузырек, полный таблеток.
Скалли, вчитываясь, поднесла его ближе к глазам:
- Карбонат лития... Скажи, Джесси, а доктор Трепкос должен был принимать его постоянно?
- Вы не подумайте только, что он всегда был психически ненормальным. Напротив. Он был очень остроумным и общительным человеком. Не без странностей, разумеется, но все талантливые ученые имеют какие-то небольшие причуды. Наверное, они таким образом снимают напряжение творчества. И Дэниэл, пока принимал лекарство, был очень привлекательным человеком.
- А почему он перестал его принимать? Он вам это объяснил как-то? У него были причины?
- Он сказал, что таблетки ему больше не требуются. Он после них хуже думает, становится каким-то сонным и вялым. Честно говоря, именно так с ним и было...
- Ну, лекарство и должно его успокаивать, - заметила Скалли.
- А Дэниэл больше не хотел быть спокойным. Он хотел как можно быстрее закончить свою работу. Он весь горел и даже спать теперь стал какими-то урывками. Он сказал, что лекарство только засоряет его мозг. А еще он сказал... что я засоряю его тело. Раньше он никогда так не говорил...
На этот раз Джесси не удержалась и все-таки всхлипнула.
- Ну теперь-то, будем надеяться, все позади, - сказала Скалли.
- Я не уверена... Мне очень страшно... Я больше не хочу оставаться на станции..
Скалли осторожно спросила:
- Скажи, Джесси, чего ты боишься?
Некоторое время Джесси молчала, уставившись в стену, а потом, точно решившись и сделав усилие над собой, еле слышно сказала:
- Доктора Трепкоса.
Ее словно прорвало. Она стиснула одной ладонью другую и сильно прижала их к горлу. Голос из-за этого звучал сдавленно.
- Я приехала сюда, на станцию, по одной-единственной причине, - чтобы быть с ним. Он мне обещал, что мы отправляемся в настоящее приключение и что эта экспедиция изменит всю мою жизнь. Я прекрасно представляла, что он имеет в виду. И я ничего не имела против: тогда доктор Трепкос мне нравился. Но восемь месяцев в изоляции от всего мира - это очень долгий срок. Через восемь месяцев начинаешь и думать, и чувствовать совсем иначе. На очень многие вещи смотришь уже совсем по-другому. И теперь все чего я хочу - это вернуться домой.
- А где, Джесси, твой дом?
Джесси долго молчала. А затем подняла на Скалли темные заплаканные глаза. Руки так и остались прижатыми к горлу.
- Где угодно, только не здесь, - тихо сказала она.
Молдер сидел в лаборатории доктора Трепкоса в конце коридора и, пролистывая одну за другой папки с материалами наблюдений, слушал голос самого доктора, доносящийся из магнитофона.
- Образцы седьмой, двенадцатый и двадцать второй также содержат следы, доказывающие наличие органического материала. Возможность существования нового или, наоборот, очень древнего, чудом сохранившегося в вулкане необычного существа, тревожит меня и заставляет выдвигать самые рискованные предположения. Больше всего меня мучит следующее: не утратил ли я критическое, исследовательское отношение к миру? Не затмило ли мое жгучее желание найти правду - самой правды? Правды, уже найденной, но слишком невероятной, чтобы ее признать. Наш ум часто придает искаженные формы явлениям и загадкам природы. Мы порождаем призраков, а потом сами же начинаем их опасаться. Мы убиваем живое, чтобы тщательно изучить жизнь, но живое при этом перестает быть живым и становится мертвым. Мы, таким образом, изучаем не жизнь, а только смерть. Мой мозг сейчас похож на крепко стянутый мыслями узел. Их слишком много, и я больше не в состоянии их распутывать...
Запись кончилась, и пошло слабое шуршание чистой пленки. На двух других найденных здесь кассетах также ничего не было. Молдер уже собирался выключить магнитофон, когда пол и стены в лаборатории не слишком сильно, но достаточно заметно дрогнули. Зазвенели мензурки, стоящие в два ряда в никелированном шкафчике, покатился и упал на пол заточенный карандаш.
