Что я делаю, если люди хотят делать зло? Такие люди ко мне не приходят. Тот, кто хочет делать зло, в советах не нуждается. Он и без советов сам хорошо знает, как это делать. Кроме того, я не учу ни добру, ни злу. Я учу тому, как жить в таком разрезе бытия, в котором теряют смысл понятия добра и зла. Вот против меня за столиком в дешевом кафе сидит почтенный отец семейства. На ресторан у него денег нет. Да и на эту беседу он, я чувствую, экономил за счет желудка. У него сын кончает школу. Парень способный, но далеко не гений. Особых склонностей ни к чему нет. Хороший комсомолец, но не активист. На карьеру ни желания особого, ни энергии не имеет. Как быть? Отцу, естественно, хочется, чтобы сын хорошо устроился в жизни. Чтобы не был рабочим или мелким служащим. Но не хочется, чтобы сын становился обычным хапугой, горлопаном, холуем и все такое прочее. Как быть? Где тут добро и где тут зло? Простая жизненная проблема. Я уж не говорю о таких проблемах, как улучшение фигуры, похудение, накачивание мускулов, сохранение половых потенций до крайней старости, преодоление бессонницы, преодоление страха смерти… Где тут зло и где добро? А вот вам другой случай. Лучший ресторан города. На столе лучшие вина и лучшие закуски. Два официанта почтительно изогнулись перед нами. Мой собеседник на сей раз профессиональный грабитель, вор, мошенник. Он не спрашивает меня о том, как убивать, не оставляя следов, как воровать и мошенничать, оставаясь неуловимым для правосудия. В этих делах он сам выдающийся специалист, профессор, академик. Его интересует другое. В последнее время у него стали появляться признаки страха, нерешительности, сомнений и прочих нежелательных в его деле состояний. Как их преодолеть или хотя бы ослабить? Что должен делать я? Отказать ему в моих советах? Это не соответствует моим принципам: то, чему я учу, не зависит от того; кого я этому учу. Кроме того, этот человек есть злодей с юридической точки зрения, а я на себя брать функции официального судьи не хочу. Для меня он просто человек, нуждающийся в моей помощи. «Если бы Вы знали (он обращается ко мне на «Вы» в отличие от многих добропорядочных людей), с какой мразью мне приходится иметь дело, — говорит он, — Вы бы сочли меня самым благородным человеком в этом гнусном обществе».
Если этот человек снимет хотя бы половину драгоценностей с той толстой бабы, которая требовала оторвать ее от пола, не прикасаясь к ней руками, сделает он доброе или злое дело? Судить об этом есть функция суда мирского, а не божьего.
В одном, несомненно, даю я поруку,
Что эту российскую серость и скуку,
Российскую пошлость до боли и рвоты
Не буду менять на любые красоты.
Я рожден именно для этой безысходной русской тоски, для решения неразрешимых русских проблем. Нельзя быть пророком в своем отечестве, считал Христос. Мое положение иное: мне не суждено стать пророком вне своего отечества.
— Мы тебя, Лаптев, под землей найдем, — сказали мне эти люди, — от нас не спрячешься. Но не бойся, сегодня мы тебя не берем, а приглашаем для консультации.
Меня посадили в черную «Волгу» и повезли в район, где расположены загородные дома высших чиновников города. И вот меня ввели в кабинет самого товарища Корытова. — Вы абсолютно здоровы, — сказал я ему вместо приветствия. — Сам знаю! — грубо ответил товарищ Корытов, — Я тебя не за тем позвал. Вот что, Лаптев! Есть важное партийное поручение. Выручишь — награжу, нет — пеняй на себя. Завтра в городском театре выступает Ермилкин. Как, ты не знаешь, кто он такой?! Тем лучше. Так вот, ты должен сделать так, чтобы он в ответах на вопросы… В докладе ничего не сделаешь, он его читать будет, а в ответах можно. Так вот, в ответах на вопросы Ермилкин должен допустить серьезную идеологическую ошибку.
— Кто меня туда пустит?! — пробовал отделаться от такой задачи я. — Откуда мне знать вопросы, что считать ошибкой? Я же не знаю и знать не хочу вашего учения! Я же не знаю, что у вас считается истиной и что заблуждением!
— Все будет устроено, Лаптев, — спокойно сказал товарищ Корытов, — Будешь сидеть в ложе, совсем рядом с трибуной. Вот тут вопросы, которые будут заданы Ермилкину. А вот ответы на них, которые заготовлены заранее Ермилкину. — Так как же… — заикнулся было я.
