Идеология меча. Предыстория рыцарства - страница 62
По нашему мнению, этот текст может иметь менее универсальную, менее общую направленность, чем обычно полагают. В самом деле: возможно, во всем этом пассаже Аббон имеет в виду не все «мирское» общество, а лишь общество церкви, тех, кто находится в ее орбите. Тогда перед нами нечто вроде взгляда на церковь изнутри, с ее «совершенными» — монахами, монахинями, девственницами, вдовами, с ее клириками — епископами, священниками, дьяконами, с ее мирянами — крестьянами, работающими на ее землях, чей труд кормит, на этот раз в узком смысле слова, totius ecclesiae multitudo (всю церковь); и agonistae — тогда это светские аббаты, или поверенные, или defensores ecclesiae, на которых вместе с их milites возложена задача защищать определенные монастыри или церкви, и которые получают за это stipendium. В таком случае Аббон напоминает им, что этой оплаты им должно хватать, что им не следует требовать большего, «эксплуатируя» церковь, которую обязаны защищать, и пусть они не дерутся между собой в лоне своей «матери», которая их кормит, а сражаются лишь со всеми врагами конкретных церквей. Тогда выражение sanctae Dei ecclesiae означало бы духовные заведения, «пользующиеся услугами» этих воинов. И в этом случае, если наша интерпретация верна, понятно, почему Аббон предпочитает слово agonista, а не miles, в котором еще слишком чувствуется оттенок подчиненности и принадлежности к миру. Agonista, напротив, настолько ассоциируется с солдатом Христа, что К. Эрдман увидел в этом пассаже возникновение идеи крестовых походов.[447]
У толкования, предлагаемого нами, три преимущества: оно позволяет буквально понимать слово ecclesia по отношению к функции крестьян и воинов, соответственно кормящих и защищающих свои церкви — «работодателей»; оно позволяет сохранить за словом agonista его моральный и чисто экклезиологический оттенок, не распространяя его на всех воинов; оно, наконец, связывает функцию защиты церквей только с теми, на кого она непосредственно возложена, а не со всеми воинами. Кстати, в том же специфическом смысле мы понимаем и главу II из «Collectio Canonum», посвященную Аббоном defensores ecclesiarum. Здесь этот смысл дан открытым текстом. Аббон возмущается тем, что эти якобы защитники притязают на добро церквей и монастырей, которое должны охранять, доводят земледельцев до нищеты и уменьшают церковные имущества вместо того, чтобы их увеличивать, применяют насилие по отношению к клирикам и монахам. Те, кто называет себя advocati, ведут себя как тираны, и везде видны порушенные церкви и разоренные монастыри;[448] эти «защитники» опустошают то, что должны бы защищать! То есть речь идет не о milites (это слово здесь еще не появилось), а о мирянах, выполняющих особую функцию представительства и защиты монастырей и церкви в случаях, когда клирики не могут отстаивать свои интересы сами.
В трех последних главах этого «collectio canonum», напротив, говорится об обычных milites. Их присутствие в труде, посвященном чисто церковным проблемам, может показаться странным. На самом деле эти milites упоминаются вовсе не для характеристики современной автору ситуации, а в качестве омонимов — для сопоставления с milites Christi, монахами. Все, что Аббон говорит здесь о milites, он заимствует у св. Августина или Максима Туринского, сравнивавших положение монаха или клирика с положением римского солдата. Вместе с Августином он напоминает, что достоин осуждения не сам факт militate, а когда это делается propter praedam (ради добычи). Вот почему milites получают оплату. Точно так же Евангелие говорит milites, что им следует воздерживаться от грабежей и вымогательств и довольствоваться жалованьем. И Аббон заключает, используя те же слова, что и Максим Туринский: все это Евангелие предписывает не столько militia, сколько тем, кто militent (служит); таким образом, все только что сказанное о
