Шансы на то, что подвенечное платье Сюзанны удастся отчистить, были практически равны шансам на то, что Бог упадет с неба в загон для цыплят Кейти Коул. И все же именно это произошло, или примерно так, что не имело никакой разницы для ее сознания.
Даже грязного и с отвратительными манерами, виконта Форда следовало признать самым привлекательным мужчиной, которого Кейти видела за пару десятков лет, и он определенно неплохо сохранился для среднего возраста. В его волнистых черных волосах не было седины, а на лице – красных прожилок и испитых пятен. Телосложению виконта мог бы позавидовать мужчина вдвое его младше, не говоря уже о его силе и проворстве, с каким он запрыгнул в седло без подставки. А его улыбка… ах, его улыбка могла бы согреть в самый холодный день и растопить самое ледяное сердце – даже то, которое перестало что-либо чувствовать почти двадцать лет назад.
Кейти одернула себя. Она была вдовой определенного возраста, с взрослой дочерью и респектабельным положением в округе. У нее нет оснований мечтать о случайно встреченном незнакомце, ей не должно быть дела до его широких плеч, мускулистых бедер, обтянутых облегающими бриджами, или его подтянутого зада. Господи, леди вообще не должна признавать, что у джентльмена есть подобная часть тела, не говоря уже о том, чтобы оценивающе думать о ней! И лучше бы ей похоронить эти беспутные, бесшабашные мысли, потому что Танион Уэлфорд, виконт Форд, не имел в ее отношении приличных намерений.
Кейти перехватила его оценивающий взгляд, как обычно, хотя его сиятельство проделал это более тонко, чем болваны, с которыми она встречалась на местных ассамблеях, или путешественники, проезжавшие через деревню. Она предположила, что в Лондоне виконт мог бы вытащить свой монокль, чтобы произвести осмотр, подобно другим представителям знати. Здесь же его темные глаза быстро пробежали вверх и вниз по ее поношенному плащу, потертым ботинкам и распустившимся волосам на затылке, задержавшись на лифе платья, где плащ распахнулся.
Кейти видела достаточно таких расчетливых взглядов на достаточном количестве мужских лиц, чтобы понять – он оценивает ее для своей постели. Его сиятельство ясно дал понять, что миссис Кэтрин Коул не годится ни на что иное.
Он не одобрил ее аккуратный дом, цветущий сад и прибыльных цыплят, и не одобрил женитьбу его племянника на Сюзанне. Это было так же очевидно, как и грязь на его красивом, точеном лице. Так что нет, даже самый маленький палец на ноге у Кейти не должен был испытывать ни малейшего трепета к подобному человеку, даже если он практически упал к ее ногам. Нет, даже если он богат, титулован и холост. Виконт так же недосягаем для нее, словно и в самом деле упал с горы Олимп. Он уедет после их разговора – или после свадьбы, а Кейти останется наедине со своими желаниями.
Попытка примерить не ношенное свадебное платье воскресила в памяти порочные воспоминания о пылком ухаживании, напомнила ей о теплых поцелуях и лихорадочных объятиях, словно ее давно похороненные чувства выбрались из кладовки вместе с платьем. Кейти надела его как раз этим утром, чтобы проверить, нет ли на платье дырочек от моли и пятен – и посмотреть, можно ли переделать размер и фасон для Сюзанны – и чтобы мысленно вернуться в прошлое. Мерцающее платье когда-то заставило ее поверить, что будущее будет безоблачным, что волшебные сказки сбываются наяву, и что ее ждет настоящая любовь. То же самое произошло и теперь. Платье сидело на ней идеально; а вот от воздушных замков пришлось отказаться.
Глупая девушка, глупая женщина, глупое платье. Неразумные волнения сердца и нежеланное влечение тела снова оказались всего лишь плодами ее воображения. Они не имели ничего общего с его сиятельством. Ничего, твердо заявила себе Кейти. Прикосновение к платью всегда вызывало у нее трепет, вот и все.
Нет, не все, далеко не все. Недосягаемый аристократ напал на ее бельевую веревку и потерпел поражение, но визит виконта Форда вовсе не стал таким уж неожиданным, учитывая, что он приходился Джеральду дядей и опекуном. А вот то, что платье стало чистым, объяснить куда труднее.
