Успехи генной инженерии позволяют формировать готовое тело человека в специальных установках. Все альверцы появляются на свет в родильных камерах. И первый день после выхода из установки — считается их Днём рождения. В свой первый день они уже выглядят как взрослые 20-летние пацаны или девки, в некоторых случаях как 18-летние или наоборот, постарше, 25-летние, это уже в зависимости от вида установок. И более их визуальный возраст не меняется, так как они никогда не стареют. В остальном же они смертны как все остальные люди.
Конечно, в первые дни своего 'рождения' они неопытны, и даже не умеют общаться. Обладают лишь примитивными знаниями и инстинктами, прямо как младенцы. Потом они проходят, что-то вроде школы-интерната, и через несколько лет выпускаются в общество с формированным созданием, определённым набором знаний и умений. Затем проходят подготовительные курсы трудовой практики, и можно сказать, становятся полноценными гражданами общества. Кто-то учёнными, как Сиф, кто-то военными, как Паут Воэ, кто-то администраторами, как Антуа Файлео, или государственными служащими. Профессий и специальностей много, всех не перечислить…
— То есть, ты не можешь стать военным, как Велитри? — я перебил Сиф.
— Нет, разумеется, не могу. У меня нет практики и, более того, нет способностей. А без этого среди военных мне делать нечего. К тому же на начальном этапе развития, когда нам всего от одного до четырёх лет, нам дают программу роста, как спецам, в какой области мы будем сильны, а в которых наше развитие не получится.
— Померяне тогда получаются более свободны в выборе профессии?
— Да. Именно. Нам, как и спецам, уже предначертано кем стать. Однако у спецов профессия узкоспециализированная, чем у нас. У нас есть выбор, небольшой правда, но есть. Мы можем выбирать в каких направлениях науки проводить исследования и эти направления мы можем менять. А это серьёзный выбор…
'Бедняги', - пожалел я их, думая, каково же это жить с предначертанной тебе, данной с рождения, судьбой. Я уже привык к мысли, что альверцы — практически не люди, выглядят как люди, живут как люди, однако не являются таким понятием 'человек', к которому я привык в своём времени. Они — клоны людей, отличная их копия, их детище.
— Ну а Вы мечтаете, фантазируете, любите?… — поинтересовался я.
— Мы чувствуем также как и люди. Мы можем любить и можем ненавидеть. Всё что умеет человек — мы умеем тоже. Пойми, мы копия людей, а значит и копия чувств, эмоций и интеллекта, — сказала Сиф.
Тут Эринс начал рассказывать про спецов, мол, они как раз не умеют ни любить, не мечтать, да и вообще умеют ли они сами думать, или это всё заложенные инстинкты, знания думают за них, не понятно. Ну, в общем, спецы, гораздо хуже их, альверцев, и это надо усвоить… Как я понял, Эринс просто их недолюбливает. Может, чего плохого сделали они ему когда-то. Его мысли не поддержала ни Сиф, ни Эви. Начался спор. Один утверждал, что спецы, напротив, хорошие такие, смелые парни, послушные и жизнь готовы отдать, не случайно же их набирают в спасательные отряды. Другой же соглашался, но с некоторыми оговорками. Эринс же — 'нифига подобного! Знаю я, какие они в сущности своей. Был печальный опыт'… Но спор вскоре затих. Все остались при своих мнениях.
Мы ещё раз выпили из бокалов прозрачную жидкость. Заинтригованный, я взглянул на этикетку бутылки. Было написано только одно слово на всю этикетку — 'Лайфаран'. Я ничего не понял. И подумал, что это скорей всего обычный лимонад, и нефиг ожидать здесь вина, водки, пива и других увеселительных напитков.
Из невидимых динамиков звучала музыка. Она была трёхмерной. То есть, казалось, что играют где-то невдалеке. И это меня каждый раз отвлекало. Я оглядывался на пустой зал — но там никого не было, ни музыкантов, ни динамиков, никого. Музыка, была необычной, и не походила ни на один известный мне жанр. Она не была похожа на электронную, но также не была похожа на живую инструментальную музыку. Было в ней что-то такое, космическое, что ли. Одним словом — неземное, непривычное слуху. В то же время, мелодичное, спокойное, расслабляющее и релаксирующее.
