Девушка юрко прошмыгнула в щель открывшейся двери и приземлилась в облюбованном мною еще вчера кресле.
— Уже пора вставать, — тоненько пропела она.
— То же мне, золотой писк России нашелся. Иди спать, Петя!
— Я не Петя, я — Вася.
— Да нет, дорогая, сегодня ты как раз Петя. Петушок Золотой Гребешок. Что ж ты рано встаешь — тетям спать не даешь?
— Катя, уже не рано. Уже поздно.
— Ах, я проспала завтрак?! — Я изобразила ужас и повалилась на кровать в таком же мата-харевском обмороке.
— Я завтракаю в семь, — отчеканила девушка, — и мой завтрак ты уже проспала.
Я одним глазом взглянула на часы — половина восьмого.
— Мой завтрак — в одиннадцать. Иди спать, Петя! — я снова забралась под одеяло, но звука удаляющихся шагов не расслышала.
Полежав еще какое-то время, высунула нос из-под перин и у глянула на Василису: девушка сидела с абсолютно безразличным лицом. Словно плакала только что навзрыд, а потом слезы закончились, причина горя вылилась, оставив после себя пустоту.
— Вась?
Девушка кивнула, мол, чего надо? А я — рада стараться — решила перевести мысли в другое русло:
— Ты куда вчера пропала?
Лучше бы я не спрашивала. Узнала, как зовут половину приглашенных на новый курорт мужчин, про фетиши некоторых из них, про машины и песни под гитару, про изумительный вид на звездное небо с панорамной башни и про пополнение словарного запаса иностранцев крепким русским словцом.
— Это было так весело! — Хохотала Василиса, хлопая себя по коленкам. — А потом они пиво разлили и на спор «пылесосили» его.
Что значит «пылесосили» — я догадалась, но что за такая страшная игра «эсс» — пришлось разъяснять.
— Странно, — задумалась я, — никаких криков ночью не слышала.
— Зато местные жители слышали, — не унималась Васька. — Полицию вызвали. Хорошо, дворецкий был рядом.
Я впервые пожалела мужика — полночи не спал, девочку сторожил. Охотник в засаде.
— В общем, сегодня едем на морскую прогулку в чисто мужской компании, — подвела черту Василиса.
— А я думала устроить фото-сессию в ванной.
Девушка удивленно уставилась на меня.
— Там такой шикарный интерьер, и почти все в черно-белых тонах. Вышли бы отличные фото.
— Нет, — отрезала девчонка, — фото отложим на послезавтра. Сегодня обещают отличную погоду и я приглашаю тебя на морскую прогулку. Но фотоаппарат обязательно возьми.
Вот теперь я, наконец, услышала удаляющиеся шаги, но сна уже не было ни в одном глазу.
2 мая.
Погода по-настоящему разговелась. Солнце решило припечь так, что мужчины разоблачились до шорт, а Василиса решила дефилировать в закрытом купальнике и огромных очках от Пьера Кардена. Для полноты образа не хватало широкополой шляпы.
На прогулку поехали лишь джентльмены, потому что кто-то сказал волшебное слово «рыбалка» и женский контингент мгновенно отсеялся. Вот уж сомнительный успех у мужчин — на безрыбье и рак рыба.
Я примерно исполняла роль няньки и фотографа, но избежать излишнего внимания со стороны рыболовов не смогла. Острила, отшучивалась, пряталась за объективом камеры — не помогало. Полторы дамы на когорту мужиков — этого мало.
Меня спас клёв. Кто-то крикнул: «Big FIsh!» и я обрела долгожданную свободу. Василису уже давно никто не трогал: девушка подошла по возрасту лишь одному из мореплавателей, они вдвоем и поспешили уединиться на корме лодки.
Я же, наконец, смогла рассмотреть море в непосредственной близости, а не через видоискатель фотоаппарата. Предупреждая события, я поспешила скрыться с глаз увлеченной рыбалкой публики — поднялась на верхнюю палубу. Там, где штурвал и капитанский мостик, продуваемый всеми ветрами.
В одном из двух кресел, опираясь на обычный круглый, как в автомобиле, руль, сидел капитан. Смотрел прямо перед собой, ровная спина и зажатые плечи выдавали сильное внутреннее напряжение. Стараясь сильно не шуметь, чтобы не отвлекать мужчину от раздумий, я поднялась на мостик и предприняла попытку устроиться в кресле. Но меня все-таки услышали — старший на шхуне вскочил на ноги и обернулся. Меня окатило холодом — капитаном корабля оказался никто иной, как дворецкий.
Мужчина был в больших темных очках. Они ему безумно шли. Как и белоснежное одеяние. Прежде, чем открыть лицо, Антон смерил меня взглядом. За темными стеклами мне, конечно, разглядеть его выражение глаз не удалось, но могу поклясться, что прочувствовала ледяной сканер его рентгеновского зрения.
