Некоторое время царило молчание. Наконец Сергей отложил вилку и лукаво взглянул на соседа по столику.
— Нет, так не интересно! — резюмировал он и поднял кружку. — Секуритэ, лягушатники, кого ждём? Нё ву ву занкье те па! Уж мы-то вас с ВЕВАК не спутаем.
— Секуритэ? ВЕВАК? Что ты имел в виду? — поспешил уточнить Гордей.
— Это французская и иранская разведки. Ещё недавно они жили дружно, а после Ливии разбрехались. Самое смешное, что и с той и с другой стороны — одни и те же арабы. Внутрисемейные разборки — это всегда весело. Эй, внуки Дяочабу, — не унимался Сергей, — срочно домой, Тяньаньмэнь ожидают новые испытания!
Новый знакомый Гордея Редькина оказался кладезем знаний и, что особенно важно, юмора. А ещё он умел слушать. Искренне, с любопытством, не перебивая, иногда подкидывая в огонёк общения смолянистые дровишки вопросов. Беседа незаметно перетекла от секретных служб к политике, а затем к экономике. Скользнула по общечеловеческим ценностям и остановилась на искусстве. За разговором и третьей кружкой глинтвейна собеседники даже и не заметили, как опустело заведение, в котором ещё час назад не было свободных столиков.
— Глянь-ка, все и вправду разбежались, — внезапно встрепенулся Сергей.
— Один остался, — глупо хихикнул Редькин, — должно быть, не шпион. Случайный прохожий? Сможешь угадать, кто это? Кстати, ты ещё обещал рассказать, как определил моих племянников, рейс и всё такое.
— С тобой всё просто, Интел-тур, восемь дней — семь ночей. Я тебя с Шереметьево помню, следом стоял. Тебя девица симпатичная провожала, рыжая такая. Напомнила, чтобы ты племянникам по игрушке привёз, а племяннице ещё рано. За Динамо обычно болеют по наследству, я предположил и угадал. Так что никаких чудес.
— Уф, слава богу! — выдохнул Гордей. — Так ведь и в чёрта можно поверить. А с разоблачением шпионов — это же ведь шутка? Случайное совпадение?
— Да нет, со шпионами как раз всё серьёзно. Честное слово, я не специально, просто место такое.
— А этот хмырь, что остался за столиком, почему не ушёл? Может он и не шпион вовсе, а так, случайный посетитель?
— С первого взгляда не понять — недовольно скривился Сергей. — Логика подсказывает, что этот типчик здесь не случайно, вот только взгляду зацепиться не за что. Ладно, пойдём другим путём, сейчас я его просканирую.
— Что значит — просканирую? — удивился Редькин.
— Да так, ерунда, — отмахнулся Сергей, — досадный случай. Ты только не принимай близко к сердцу и ничего не воспринимай всерьёз.
И тут Гордей с ужасом заметил, что сотрапезник, с которым он выпил не одну кружку хмельного напитка, мерцает странным голубоватым сиянием. Воздух вокруг словно сгустился, а стены зала разъехались в стороны. При этом столик, за которым восседал Редькин и его светящийся знакомый Сергей, вдруг оказался посередине.
Роскошная прибалтийская красавица-официантка потеряла свои соблазнительные формы и выскользнула из одежды. Её стройное, гибкое, нечеловеческое тело покрывала блестящая темно-зеленая чешуя.
Бокал, который протирал бармен, внезапно вытянулся, трансформируясь в непонятное оружие устрашающего вида. Сам хозяин заведения превратился в огромного мохнатого монстра.
Меньше всего изменился тот самый хмырь, которого хотел просканировать Сергей. Ростом он остался прежним, вот только кожа приобрела более серый оттенок, подбородок сузился, нос исчез, зато глаза стали огромными, словно листья фикуса. Чёрные бездонные глаза, полные печали и вселенской мудрости.
— Плазмоид из туманности Андромеды, — устало произнёс большеглазый, — вы арестованы за шпионскую деятельность в отношении галактики с белковой формой жизни. Кроме того, вы обвиняетесь в попытке несанкционированного воздействия ионизированной плазмы на живое существо. Согласно общевселенской конвенции мы высылаем вас в вашу туманность и подаём ноту протеста в Лигу всех форм разума.
Сергей, а вернее, то существо, что совсем недавно было Сергеем, медленно встало из-за стола и отряхнулось, сбрасывая шелуху покрова. Теперь рядом с Гордеем высился пылающий столб.
— Как вы выследили меня? — его голос напоминал треск зелёных веток во время лесного пожара, — до нынешней минуты моя защита была непроницаема.
