Маркиза побледнела; она тут же подумала о Фредди. Фредди был ее личным сокровищем – надежный как скала и преданный как пес. И он так ее любил, что сразу же согласился пройти вместе с ней через все перипетии и ужасы развода. Но будет ли он любить ее так же сильно, когда все ее прежние любовники прилюдно распишут их амурные приключения?
– Какая муха тебя укусила?! – вскричала Джиджи. И тотчас сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Выплескивая чувства наружу, она только показывала свою слабость. – Мои адвокаты отправили тебе уйму писем, Камден. Но ты не соизволил ответить. Мы могли бы без труда аннулировать брак, не опускаясь до цирковых представлений.
– Мне казалось, мое молчание красноречиво свидетельствовало о том, что я думаю о твоей идее.
– Но я предложила тебе сто тысяч фунтов!
– Я стою в двадцать раз больше. Но даже если бы у меня не было ни гроша – никаких денег не хватит, чтобы заставить меня поклясться перед судом ее величества, что я и пальцем тебя не тронул. Мы оба прекрасно знаем, что в постели я задал тебе жару.
Леди Тремейн невольно вздрогнула, вспомнив о той ночи… Нет-нет, она не станет об этом думать. Все уже забыто, забыто навсегда…
– Дело в мисс фон Швеппенбург, да? – неожиданно спросила маркиза.
Камден смерил жену ледяным взглядом, от которого в былые времена ее коленки затряслись бы, точно пудинг.
– Джиджи, откуда такие мысли?!
Что тут ответить? Начать ворошить их прошлое? Пожав плечами, маркиза проговорила:
– Видишь ли, на вечер у меня назначена встреча, которую никак нельзя отменить. Но к десяти я вернусь. Могу выделить тебе четверть часа начиная с половины одиннадцатого.
Тремейн расхохотался.
– Вы, как всегда, нетерпеливы, моя дорогая маркиза. Нет, сегодня я к тебе не приду. Ужасно устал с дороги. К тому же после встречи с тобой мне понадобится несколько дней, чтобы пересилить отвращение. И будь уверена, я не стану подстраиваться под твое расписание. Я покину твою постель, когда захочу – ни минутой раньше и ни минутой позже, как бы ты меня ни умоляла.
Маркиза в изумлении уставилась на мужа.
– Да это самое идиотское…
Тремейн вдруг подался вперед и приложил указательный палец к ее губам.
– На твоем месте, дорогая, я бы промолчал. Не стоит говорить то, что ты хотела сказать. Ведь брать свои слова обратно – удовольствие не из приятных.
Джиджи энергично покачала головой; губы ее словно жгло огнем. Судорожно сглотнув, она выпалила:
– Я бы не стала умолять тебя остаться в моей постели, даже если бы ты был последним мужчиной на земле! Даже если бы я две недели подряд питалась одними шпанскими мушками…
– Что за фантазии посещают вашу головку, миледи? При том что мужское население земли живет и здравствует, ты и безо всяких возбуждающих штучек была настоящей тигрицей. – Тремейн оторвался от стола. – Все, на сегодня хватит! Я сыт тобой по горло. Желаю приятно провести вечер. И передай своему кавалеру мои наилучшие пожелания. Надеюсь, он не будет против, если мы с тобой покувыркаемся на супружеском ложе.
Он направился к двери и вышел, даже не оглянувшись…Как всегда.
Проводив мужа взглядом, леди Тремейн тяжело вздохнула. Она проклинала тот день, когда впервые о нем узнала.
Одиннадцать лет назад…
Лондон, июль 1882 года
Восемнадцатилетняя Джиджи Роуленд праздновала победу. Она надеялась, что ее радость не слишком очевидна, но, с другой стороны, – какая разница? Ну что такого могут сказать разодетые и увешанные драгоценностями дамы, сидящие в гостиной леди Бекуит? Что она недостаточно скромна? Что она дерзкая и высокомерная? Или что слишком уж богата?
В начале лондонского сезона они пророчили, что ее дебют обречен на сокрушительный провал. Мол, куда ей при таких-то данных – ни манер, ни светского лоска. Но случилось то, чего никто не ожидал не прошло и двух месяцев с начала сезона, а она уже обручена. Обручена с молодым красавцем герцогом! Ее светлость герцогиня Фэрфорд – замечательно звучит!
И теперь те же самые дамы, которые еще совсем недавно нос от нее воротили, вынуждены стоять перед ней с улыбками и рассыпаться в пожеланиях счастья и благополучия. Ведь дата и время назначены – свадьба состоится в ноябре, сразу после ее дня рождения. И она уже побывала у мадам Элиз на первой консультации по поводу свадебного наряда. Для платья же выбрала шикарный сливочно-белый атлас, а для шлейфа – серебристый муар.
