Но и после обеда ее мучения не закончились. Миссис Роуленд знала, что маркиз – замечательный пианист, поэтому попросила его сыграть для них. Что он и сделал, блеснув талантом прирожденного исполнителя. А Джиджи украдкой, поглядывала на него и то и дело тихонько вздыхала. «Уходи же, уходи побыстрее», – твердила она мысленно.
Но вскоре выяснилось, что мучениям Джиджи конца не будет. Приблизившись к окну, лорд Тремейн нахмурился – оказалось, что снежная буря усиливается. И тут миссис Роуленд с улыбкой заявила, что гость может не беспокоиться, – мол, благодаря ее, миссис Роуленд, исключительной дальновидности к его родителям уже давно был послан слуга, чтобы сообщить: из-за непогоды лорд Тремейн заночует в гостях.
Джиджи надеялась, что маркиз уедет и что она больше никогда его не увидит. Как же ей теперь пережить ночь под одной крышей с ним?! А ведь все это время она будет знать, что он совсем рядом…
Камден никак не мог уснуть, но чужая кровать была здесь совершенно ни при чем – к чужим кроватям он давно привык. Не имея собственного дома, переезжая из города в город, перебираясь из дома в дом, он частенько ночевал в комнатах, которые ему не принадлежали.
Он не солгал миссис Роуленд. Он действительно жил едва ли не во всех европейских столицах и побывал на самых лучших курортах Европы. Просто маркиз умолчал о причине своих странствий. Все дело в том, что его родители обращались с деньгами чрезвычайно беспечно, поэтому постоянное жилище было им не по карману.
Их переезды из города в город и с курорта на курорт не совпадали с сезонной миграцией состоятельных людей. Например, летом, когда все устремлялись в Биарриц и Экс-ле-Бен, они обосновывались на вилле какого-нибудь родственника в Ницце. Иногда задерживались где-нибудь, если пустовал дом друзей или родственников, отправившихся в путешествие. Но средств постоянно не хватало, уже в тринадцать лет Камден взял на себя ведение домашнего хозяйства. К тому времени он научился договариваться с кредиторами, задабривать слуг и быстро выучивать новые языки, чтобы торговаться с местными лавочниками. Он не имел ничего против бедности, но ему претило лгать, лицемерить и изворачиваться – и все только для того, чтобы его родители могли и дальше преспокойно закрывать глаза на плачевное состояние своих финансов.
Рядом с Теодорой он отдыхал душой. Они познакомились в Санкт-Петербурге, где их матери в складчину держали тройку. Ей тогда было пятнадцать, ему – шестнадцать. Она тоже была бедна и тоже постоянно переезжала с места на место. Они сразу же понравились друг другу, потому что понимали друг друга без слов.
Но не мысли о Теодоре лишали его сейчас сна, а мисс Роуленд. Еще до их случайной встречи Тремейн более или менее ожидал, что она предложит объединить его будущий титул и свое состояние. Он также ожидал, что будет кусать локти, отвергая богатство, о котором мечтал всю свою жизнь.
Вот только сама мисс Роуленд оказалась для него полнейшей неожиданностью – бессердечная, ожесточенная, не по годам циничная. Но беспощаднее всего она поступала с самой собой, упорно настаивая, что предел ее мечтаний – оглушить герцога его собственным гроссбухом и отвести к алтарю.
Однако за обедом на лице этой хладнокровной и расчетливой особы явственно проступали горечь и разочарование. Было очевидно, что он, Камден, понравился ей, понравился настолько, что она не просто расстроилась из-за его отказа, а впала в самое настоящее уныние.
Удивительно, но Камдену она тоже понравилась. Ее откровенность – она называла вещи своими именами – была словно глоток свежего воздуха после туманных намеков и недомолвок, которые всю жизнь сопровождали его отношения с людьми вне семейного круга. И все-таки отнюдь не это качество произвело наибольшее впечатление на Камдена. Он не мог уснуть, он ворочался с боку на бок, потому что его поразила ее необычайная чувственность.
Ей хотелось прикоснуться к нему – это желание весь вечер отражалось в каждом ее взгляде – и в прямом, и в брошенном украдкой. «Как только мы скрепим брак, можете вообще уйти и не возвращаться, пока вам не понадобится наследник». Кажется, именно так она сказала. Возможно, она все-таки девственница, однако чистой и непорочной ее никак не назовешь. Мисс Роуленд прекрасно разбиралась в этих делах.
