. Таким образом, для В. А. Соллогуба (и, очевидно, для критически мыслившей части русской аристократии рубежа XVIII–XIX веков) ценность воспитания уже не сводилась к простому обучению светской этикетности, а понятие «доброго гражданина» – результата воспитания – имело не абстрактно-универсальный, а национально ориентированный смысл. В такой парадигме понятия воспитания и образования хотя и осознавались как не тождественные, тем не менее не несли в себе разночинского антагонизма мнимой и подлинной ценности. Они воспринимались в системном взаимодействии: приобретаемые в процессе образования знания должны были служить «пониманию интересов отечества» (нравственно-воспитательная категория). Образование получало аксиологическую окраску (полезно/бесполезно) и тем самым воспитательный характер, а в задачи воспитания начинало входить формирование таких качеств, как трудолюбие, целеустремленность, системность в приобретении полезных знаний.
* * *
Впрочем, рассуждения над художественным произведением в самонадеянной попытке растолковать, «что в действительности хотел сказать автор», таят большой риск приписать автору мысли и идеи, вовсе ему не свойственные. Отказывая В. А. Соллогубу в гоголевской и диккенсовской глубине, Ю. Ф. Самарин тем не менее подчеркивал, что «он подметил лучше других и рассказал языком, для всех понятным, некоторые из странностей и вопиющих противоречий нашей действительности»[1279].
В самом деле, создав цельный критический образ старой воспитательной модели, разбросанный осколками в русской беллетристике, и придав ему тем самым вполне законченный облик антиидеала, Соллогуб сумел художественными средствами выразить кризис уходящей системы, ощущаемый так или иначе всеми русскими интеллектуалами своего времени, к каким бы общественно-политическим лагерям они ни принадлежали. Менялась среда, которая в свое время востребовала Лепринсов и Бопре, менялась вместе с ней и воспитательная модель, в которой гувернер-иностранец был ключевым элементом. Рубеж этих перемен удивительно точно зафиксировал В. А. Соллогуб. Появление в отечественной литературе Ивана Васильевича со всей очевидностью доказало, что в русском обществе «наступила пора зрелого размышления и строгого суда над собою», пора формирования нового идеала, поиска новых образовательных и воспитательных стратегий.
