Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий - страница 12

Вот так. Все было как-то вот так. «…И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» (Ин 12:47,48).

12 апреля 1861 года – 12 апреля 1865… Эти страницы жизни стали наконец перевернуты и закрыты. Перевернут и закрыт сегодня уже был и новый день – 16 апреля 1865…

Джеймс Грейсли вспомнил первым. Они втроем забыли. Они совсем ведь забыли. Во всех этих маршах и битвах, во всех этих одинаковых днях они совсем забыли, что из года в год наступает каждую весну всё один и тот же самый великий день, и наступает ведь не только в книге Нового Завета и в письмах из дому, но и в самой жизни. Потому что всё на путях и судьбах всей земли всегда озарено уже его светом и сиянием.

«Еже о нас исполнив смотрение, и яже на земли соединив небесным, вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, никакоже отлучаяся, но пребывая неотступный, и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами и никтоже на вы»[25].

«Аз есмь с вами и никтоже на вы…» Разве не этим пониманием держались они в самые отчаянные минуты, разве не этой надеждой жили и верили, когда ни во что не верилось, разве не с этим упованием была всегда эта решимость принятия своей гибели? Но смерть не была ведь для них всего лишь смертью. «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин.6,40).

– Пасха, Натти, – повернулся он к другу. – На этой неделе, сегодня, Пасха! «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!..»[26]

Натаниэль вспомнил. «Слава, Господи, святому Воскресению Твоему…»[27] Забытый припев каждого воскресного дня и то, что каждое воскресенье ведь – праздник… «Каждое воскресенье – это малая Пасха; потому и называется этот день днем Воскресения» (Антоний, митрополит Сурожский). А потом он посмотрел на Уильяма, и тот – на него. Джейми ведь уже все сказал.

– Воистину Воскресе!..

Сей день, егоже сотвори Господь…

Звонкой, летящей радостью все одна и та же весть, словно бы когда-то тогда, две тысячи лет назад, снова пришла сейчас в мир, и понеслась дальше по свету, и вот оказалась подхвачена и на берегу этой реки… Дружба. Это и была их дружба. Она была не от Манассаса до Ричмонда. На жизнь. На смерть. На вечность. Навсегда и над всеми обстоятельствами и испытаниями…

Как сказал когда-то Апостол: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания;

один Господь, одна вера, одно крещение,

один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф.4:4–6).

Земля Миннесоты – щемяще шелестит бизонова трава под ветром, синее, синее небо… Стоянки индейцев дакота. Форта солдат в синих мундирах, звездно-полосатые флаги. Деревни белых поселенцев, одинокие охотники и трапперы, шумный Миннеаполис с железной дорогой и глуши лесных дебрей…

Прерии, прерии, прерии – и клонит траву ветер, и всходит рассвет… И всё, что есть на свете – это лишь стойкость и эта зеленая трава. И жгучие солнечные лучи изо дня в день заливают эти дали, манящие, великие, распахнутые небосклону.

Земля Миннесоты – щемяще шелестит бизонова трава под ветром, синее, синее небо… Прерии, торжествующие прерии – и за синее небо и эту зеленую траву, за счастье, за жизнь берут они в плату стойкость, и в пыли и в зное всегда дорога, и снова и снова – тяжелые в запекшемся вкусе губы… Но встают рассветы и колосятся под ветром тонколистные типчаки, и стоит всё это своей цены – эти зори во все небо над травами, эти розовые восходы и тяжелые росы поутру, прерии, прерии, прерии – великие, бескрайние и притягательные…