Ибн Баттута упоминает, что в Стране Мрака он не был. Кое-что в его описании почти буквально совпадает с аналогичным описанием Страны Мрака, содержащимся в известном труде арабского историка и географа Абуль Фида «Таквим аль-Булдан». Некоторые фрагменты главы о Булгаре перекликаются, а временами совпадают с заметками арабского географа Ибн Джубейра.
Чешский исследователь С. Яничек, опубликовавший в 1929 году сенсационную статью под заголовком «Путешествие Ибн Баттуты в Булгар: правда или вымысел?», утверждает, что описания Булгара и Страны Мрака были целиком взяты из литературных источников.
Как они попали в книгу Ибн Баттуты? По чьей инициативе? Возможно, Ибн Баттута, диктуя свои воспоминания много лет спустя, счел целесообразным занести на свой счет путешествие, которого он в действительности не совершал. И сделал это, руководствуясь тщеславным стремлением превзойти всех землепроходцев, пускавшихся в путь до него. Возможно, это так. Но не исключается, впрочем, что поездку в Булгар приписал ему литературный секретарь Ибн Джузая, не пожелавший отступить от традиций арабской географической литературы, в которой Булгар и Страна Мрака были неоднократно описаны задолго до Ибн Баттуты. И в этом тоже трудно усмотреть какую-либо недобросовестность. Ведь известно, что строгим правилом всего средневекового словотворчества было не отступление от канона, а, напротив, неукоснительное следование ему. Считая, что в книге Ибн Баттуты все должно быть так, как у других, Мухаммед Ибн Джузая старательно заполнил все пропуски или провалы в памяти великого путешественника фрагментами, взятыми у авторов, чей научный авторитет в то время считался неоспоримым.
Итак, будем считать, что Ибн Баттута в Булгаре не был.
Долгий, тягучий, знойный рамадан он провел в ставке ордынского хана, где, по его собственным словам, успел нанести визиты всем наиболее значительным лицам, в том числе ханским женам и сыновьям.
Затянувшееся пребывание в Золотой Орде начало тяготить Ибн Баттуту. Отвыкший за годы странствий подолгу сидеть на одном месте, он затосковал, ушел в себя, с нетерпением ожидая удобного повода испросить разрешения хана на отъезд из его ставки.
Такой повод не замедлил представиться. Сразу же после праздника Узбек-хан собрался в Хаджи-Тархан, небольшой городок в низовьях реки Итиль. В Хаджи-Тархане он намеревался разбить свою ставку и сидеть все лето и осень, пока не подоспеют морозы и не скуют ледяным панцирем реку Итиль, по которой можно будет снарядиться вверх, на север, в Сарай.
В Хаджи-Тархане одна из хатуней, юная Баялун, беременная на пятом месяце, стала просить Узбек-хана отпустить ее в Константинополь, к отцу, византийскому императору, где она надеялась разрешиться от бремени в окружении близких и родных. Узбек-хан не стал противиться ее воле и повелел готовить царский обоз.
Ибн Баттута, настроившийся на отъезд в Хорезм, мигом изменил свое решение. Перспектива побывать в стране неверных, еще недавно представлявшаяся ему дикой и бессмысленной, неожиданно увлекла его, да так, что он перестал спать ночами, обдумывая со всех сторон, как лучше всего преподнести хану свою неожиданную прихоть.
Узбек-хану просьба Ибн Баттуты не понравилась.
— Баялун едет к отцу, румийскому василевсу, — сказал он, нахмурясь. — Царской дочери будет царский прием. В тебе же неверные усмотрят врага, и, неровен час, кто-нибудь из баловства всадит тебе в спину кинжал. А я, как ты видишь, ценю тебя и не желаю твоей гибели. Дело, конечно, твое, но мой совет — оставайся в ставке, а не захочешь — дам тебе в дорогу все, что необходимо.
— Мне нечего бояться, — осторожно, но с напором возразил Ибн Баттута. — Покуда я нахожусь под твоим покровительством, никакая опасность меня не страшит.
Узбек-хан ничего не ответил. Хлопнув в ладоши, он вызвал казначея и велел ему выделить Ибн Баттуте тысячу пятьсот динаров, присмотреть для него дорогую одежду и отобрать из ханского табуна несколько добрых коней.
Началась подготовка к отъезду. Ханские жены были чрезвычайно добры к Ибн Баттуте, одарили его серебряными слитками. Всех превзошла ханская дочь Ит Кучук: она послала Ибн Баттуте лучших коней из своего табуна, несколько сундуков с одеждой, беличьи и собольи меха.
