— Вы так считаете? По-моему, я выразился вполне ясно. Хорошо, уточню. — Со скучающим видом он начал перечислять симптомы: — Она часто плачет. Почти не выходит из дому. Спит целыми днями напролет, а по ночам бродит по дому и жалуется на бессонницу. Кажется, принимает снотворное — один Бог знает, где она его берет. — Он сдвинул брови. — Мне это совсем не нравится. Она может повредить ребенку!
Хилари непроизвольно напряглась, чувствуя, как сердце сжимается от сострадания.
Детство кузины было не из легких. В одиннадцать лет она потеряла мать; суровый и властный отец не желал искать с дочерью общего языка, предпочитая действовать криком и запретами, а порой и колотушками. Марлин в ответ убегала из дому — не раз и не два, а целых шесть раз. В последний ей было уже семнадцать. Она добралась до Северной Каролины, там познакомилась с Томми Сент-Джорджем и выскочила за него замуж. Наконец-то в ее жизни наступила светлая полоса, но, увы, счастье продолжалось недолго…
— Она не больна? — встревоженно спросила Хилари. Возможно, за сухим перечнем симптомов кроется что-то похуже обычной, быстро проходящей депрессии?.. — Она не теряет в весе?
— Нет. Может быть, немного… не знаю. — Судя по всему, Коннер ни разу не задавался этим вопросом. Девушка снова ощутила приступ гнева. Неудивительно, что рядом с этим человеком Марлин несчастна!
— А может быть, стоило бы узнать, вы не думаете, мистер Сент-Джордж? Может быть, все, что ей нужно, — это немного внимания?
Коннер досадливо вздохнул.
— Послушайте, мисс Ферфакс, боюсь, что разглагольствованьем ей не поможешь. Дело зашло слишком далеко. Я же объяснил вам, что с ней творится…
— Во время беременности депрессия — обычное дело. Тем более при таких обстоятельствах: ведь она же недавно потеряла мужа, — спокойно и холодно ответила Хилари. На Марлин этому типу плевать, можно не сомневаться. Он просто хочет спихнуть на кого-нибудь надоевшие обязанности няньки и вернуться поскорее к своему любимому бизнесу. — Ведь Марлин — всего лишь очень молодая женщина, почти ребенок, растерянная и напуганная. Неужели вы не способны утешить ее и успокоить? Задача-то, кажется, несложная, нет причин впадать в панику и звать на помощь…
— Вы полагаете, нет причин для паники? — Вздохнув, он наклонился к ней, и девушка заметила, что глаза у него скорее голубые, чем серые. — А что вы скажете о…
В этот миг дверь зала заседаний распахнулась, и оттуда вылетела пунцовая, как мак, Терри с застывшим на хорошеньком юном личике выражением растерянности и стыда.
— Терри, милая! — Забыв о собеседнике, Хилари вскочила, и младшая сестра, рыдая, бросилась в ее объятия.
— Хилари, это был какой-то кошмар! — восклицала она сквозь слезы. — Они старались поймать меня на лжи, цеплялись к каждому слову и… и… — Дальше ничего нельзя было разобрать из-за бурных рыданий.
— Не надо, милая, все позади! — бормотала Хилари, гладя сестру по взъерошенной каштановой головке. Она встретилась глазами с Коннером. Тот стоял, молча и бесстрастно глядя на них. Нетрудно было догадаться, о чем он думает: вот еще одна истеричка, у которой «нервы не в порядке»! — Поговорим позже, — бросила она ему. Слова прозвучали резче, чем ей хотелось бы. Хилари знала, что не покинет кузину в беде, но упрямство не позволяло ей согласиться на предложение Коннера немедленно. Пусть побудет несколько часов в «подвешенном» состоянии. Не мешает ему для разнообразия побеспокоиться о ком-то еще, кроме своей драгоценной особы.
Коннер хотел что-то сказать, но она оборвала его:
— Позже, все позже. Мне нужно отвезти сестру домой.
Коннер снова превысил скорость. Когда цель поездки была ему не по душе, он словно стремился быстрее добраться до места, чтобы не передумать по дороге.
Заметив, что его «БМВ» мчится слишком быстро, Коннер перестал давить на педаль, и автомобиль замедлил ход. Что с ним происходит, черт возьми? Медленно, один за другим он разжал пальцы, стиснутые на руле. Расслабься, дружище. Никто тебя силком в капкан не тянет.
На соседнем сиденье лежал пиджак, один карман слегка оттопырился. Там пряталась маленькая, отделанная бархатом коробочка из ювелирного магазина. Коннер достал ее и взвесил в руке, пытаясь прикинуть последствия своего решения так же спокойно и деловито, как ювелир подсчитывает число каратов в бриллианте.
