— Боже! И что?
— Девки запаниковали. Не смогла их удержать внизу. Больше их не видела. Но я знала. Зна-ала! Растянула тот пикник, как смогла. И потом еще сидела, умирала с голода. Потом выбралась, а чего ради? Кого ради? — Она заплакала. — Ни для кого. Никого нет. И ничего. — Она взяла Майо за руку. — Почему ты не хочешь остаться?
— Остаться? Где?
— Здесь.
— Я же остался.
— Нет, надолго. Почему ты не хочешь? Разве у меня плохой дом? Снабжение — весь Нью-Йорк. Огород для цветов и овощей. Мы можем держать коров и кур. Рыбачить. Водить машины. Ходить в музеи. Галереи. Разве…
— Ты и так все это делаешь. Я тебе не нужен.
— Нет, нужен! Нужен!
— Для чего?
— Брать уроки музыки.
После длительного молчания он сказал:
— Ты пьяна.
— В стельку, сэр.
Она положила голову на стойку, кокетливо сверкнула глазами и закрыла их. Через некоторое время Майо понял, что она отключилась. Он поджал губы. Выбрался из бара, подсчитал расходы и оставил пятнадцать долларов под бутылкой виски.
Взял Линду за плечо и осторожно потряс. Она безжизненно обвисла в его руках, ее прическа растрепалась. Он задул свечу, поднял Линду и отнес ее в «шевроле». Затем, предельно сосредоточившись, повел машину сквозь ночь к пруду парусников, куда и добрался минут через сорок.
Он отнес Линду в спальню и посадил на кровать, вокруг которой аккуратно расселись ее куклы. Она мгновенно повалилась на постель, свернулась клубочком и, обняв сразу несколько кукол, замурлыкала колыбельную. Майо зажег свет и попытался посадить ее прямо. Хихикая, она повалилась вновь.
— Линда, — сказал он. — Надо раздеться.
— М-м.
— Нельзя спать в платье. Оно стоит сотню долларов.
— Дев-сто дев-ть п-сят.
— Вставай, милая!
— Ф-ф-ф.
Он раздраженно закатил глаза, потом раздел ее, аккуратно повесил на стул классическое черное вечернее платье и поставил в угол шестидесятидолларовые туфли. Ожерелье из жемчуга (поддельного) он расстегнуть не сумел, так что жемчуг отправился в постель вместе с ней. Обнаженная, в одном ожерелье, на белых до голубизны простынях, она выглядела скандинавской одалиской.
— Ты обидел моих кукол? — промычала она.
— Нет. Все с тобой.
— Х-шо. Ник-да без них не сплю. — Она вытянулась и любовно их погладила. — Счастливые дни. И длинные ночи.
— Женщины! — фыркнул Майо. Он погасил лампу и, тяжело ступая, вышел, хлопнув дверью.
На следующее утро Майо вновь разбудили напуганные утки. Красный мяч линдиной шапочки, ярко сияя в рассветных лучах июньского солнца, скользил по поверхности пруда. Майо предпочел бы увидеть вместо девчонки, напивающейся в барах, модель парусника. Он выполз на улицу и прыгнул в воду как можно дальше от Линды. Умываясь, он был схвачен за лодыжку и опрокинут. Вскрикнул и оказался лицом к лицу с сияющей Линдой.
— Доброе утро! — рассмеялась она.
— Очень смешно.
— Психованный ты сегодня какой-то.
Он негодующе хмыкнул.
— Я тебя не виню. Вчера я была ужасна. Хочу извиниться, что не приготовила обед.
— Обед ни при чем, — с тяжеловесным достоинством заявил он.
— Ни при чем? Так что же ты психуешь?
— Не могу жить рядом с женщиной, которая напивается.
— Кто напивается?
— Ты.
— Я?! Никогда! — негодующе сказала она.
— Нет? Кого мне пришлось раздевать, как ребенка?
— А у кого не хватило ума снять с меня жемчуг? — возразила она. Нитка порвалась и я всю ночь спала на этих бусах. Я вся в синяках! Гляди: вот, и вот, и вот…
— Линда, — сурово перебил он. — Я просто парень из Нью-Хэйвна. Мне не нужны испорченные девчонки, которые не следят за своими расходами, наряжаются с утра до ночи, шляются по модным кабакам и напиваются.
— Раз тебе не нравится мое общество, что же ты не уходишь?
— Я ухожу, — сказал он, вылез на берег и принялся вытираться. Сегодня же утром. На юг.
— С удовольствием представлю, как ты бредешь пешком.
— Я еду.
— На карусельной лошадке?
— На «шевроле».
— Джим, ты это не всерьез? — обеспокоенная, она вылезла из воды. Ведь ты еще не умеешь водить по-настоящему.
— Не умею? А кто привез тебя вчера домой, пьяную в дрободан?
— Ты попадешь в беду!
— Как попаду, так и выберусь. Так или иначе я не могу здесь вечно околачиваться. Ты бездельница, тебе все игрушки. А меня интересуют серьезные вещи. Мне надо на юг, найти парней, чтобы разбирались в телевизорах.
